Иван Лазутин - Крылья и цепи

Письмо озадачило Шадрина. «Иванов… — мучился он в догадках. — В одной только Москве проживает тридцать тысяч Ивановых…»

До Охотного ряда Дмитрий доехал на метро и вышел к Манежу. Водоворот толпы у входа в метро чем-то напоминал осенний вихревой листопад в саду. Шадрина втянуло в этот шумный людской водоворот, как подхваченный круговым ветром лист. Втянуло и понесло вместе с человеческим потоком на Красную площадь.

У входа в Мавзолей стояли часовые. В их каменной неподвижности дышала напряженная сила. Дмитрий смотрел на часовых и думал: «Зачем я, учитель школы, понадобился в Кремле?..» Сколько ни перебирал он причин, ни одна из них не казалась ему правдоподобной. Знал только одно, что для плохого в Кремль не вызовут.

Спасские ворота, бюро пропусков… Молча протянул он дежурному коменданту паспорт, тот захлопнул окошечко и минуты через две снова подал Дмитрию пропуск, назвал номер корпуса, этаж и комнату, куда ему следовало идти.

А вот и проходная Спасских ворот. Шадрин прошел мимо дежурного офицера с красной повязкой на руке.

«…Кремль!.. Так вот ты какой!..» У Дмитрия захватило дух. Он остановился. Не думал никогда, что вот так, запросто, войдет он на священный холм, обрамленный зубчатыми древними стенами.

Раньше, гуляя с друзьями-студентами по Александровскому саду или по набережной Москвы-реки, он смотрел на кирпичные башни Кремля и думал, что за ними стоят дома-исполины, что сама земля кремлевская напоминает гигантскую чашу, по краям которой, как барьер амфитеатра, сотни лет назад воздвигли толстую кирпичную стену. А тут вдруг все предстало перед глазами другим, простым, понятным… Низенькой и невнушительной показалась ему зубчатая стена отсюда, с бугра. Вот он стоит могущественный царь-колокол с выщербленным бронзовым куском, для перевозки которого потребуется целая железнодорожная платформа. Чуть подальше у цокольного этажа желтого приземистого здания выстроился ровный ряд старинных пушек разных калибров. У их дубовых колесниц пирамидами сгрудились чугунные ядра. А вот и белокаменная колокольня Ивана Великого. Ее Дмитрий видел на открытках. Золоченые купола соборов дышали стариной, Русью. Дмитрий огляделся. Все ему показалось древним, величественным, славянски патриархальным. И вместе с тем до предельной ясности понятным, родным.

А вот медленно движется группа экскурсантов. Их ведет высокий молодой человек. Они остановились у царь-пушки. Экскурсовод что-то рассказывал. Дмитрий не слышал его слов, но отчетливо видел лица экскурсантов. По их одежде можно без труда судить, кто они и как здесь очутились. Это не депутаты Верховного Совета, для которых Кремль не был новинкой и раньше. Простые, самые рядовые из рядовых советские люди. Транзитные пассажиры с вокзалов. Люди, для которых, как и для Дмитрия, всего год назад сама мысль ступить на землю Кремля казалась фантастической.

Дмитрий вгляделся в лицо одного экскурсанта и прочитал в нем целую жизнь — тяжелую, праведную. Лицо иссечено морщинами и ветрами. Это, конечно, рабочий. Ладонь, которой он защищал от ветра слезящиеся глаза, была изрублена бороздками и глянцевито отсвечивала мозолями. Он даже чуть приоткрыл рот, слушая рассказ экскурсовода. Все в лице его, в немудреной одежде (кремовая рубашка, на которой широченным узлом был повязан полосатый синий галстук, темно-синий бостоновый костюм, сшитый в районном ателье, матросская ширина брюк, военная артиллерийская фуражка, с которой никак не может расстаться бывший артиллерист…) — все Дмитрию было понятно.

Здание Президиума Верховного Совета СССР, куда Дмитрию был выписан пропуск, находилось рядом с колокольней Ивана Великого. Дежурный сержант, стоявший на вахте в вестибюле, внимательно посмотрев пропуск и паспорт, предложил пройти на второй этаж.

В вестибюле стояла тишина. Везде ковровые дорожки: в коридорах, на лестничных пролетах, на площадках…

А вот и комната, куда у Шадрина выписан пропуск. Дмитрий остановился и еще раз пробежал глазами письмо, полученное два дня назад. Поправив галстук, он тихо постучал в дверь. Кто-то глухо отозвался. Дмитрий толкнул дверь. Лицо человека, поднявшегося из-за стола, показалось очень знакомым.

— Не узнаете?

В человеке, который в течение двух дней был для него загадкой, Дмитрий узнал Василия Петровича, бывшего прокурора района, где он четыре года назад работал следователем.

— Василий Петрович!.. — обрадованно произнес Шадрин с порога. — Вот уж не ожидал!..