Владимир Богомолов - Застава в степи

— А вы тоже воевали тогда? — спросила Тарелкина.

— Нет. Я в тот год только на свет появился, — уже мягче проговорил директор. — Да ты садись, Морозов.

Думая, что его гнев прошел, я спросил:

— Расскажите нам про «Аврору».

— А я про что же вам рассказываю? — снова нахмурился Журавлев. — Вы хоть знаете, что такое «Аврора»?

— Предположим, — насмешливо произнес Грачев, — у древних римлян — богиня утренней зари.

— Ну-ну, — в тон ему сказал директор.

— Ее изображали на носу корабля в виде красивой женщины, — тоном учителя объяснил Вовка.

— А древние греки изображали Аврору крылатой женщиной, выезжающей на колеснице из океана, — дополнила его Тарелкина.

— Ну, может быть, так у вас в истории написано, — согласился директор. — Только я вас про другую, русскую «Аврору» спрашиваю. Больше ста лет назад был у нас на Камчатке фрегат «Аврора», трехмачтовый парусник. Напала тогда на Петропавловский порт англо-французская эскадра. Но наши моряки разбили ее. Особенно прославилась в этом бою «Аврора». Вот в честь ее и присвоили это имя новому крейсеру, который построили в бывшей русской столице Петербурге шестьдесят лет назад. У вас хоть фотография крейсера есть? — повернулся он к боцману.

— Есть. Морозов, подай!

Я достал из портфеля вахтенный журнал, в котором лежало несколько вырезок с изображением «Авроры».

Дмитрий Петрович, взглянув на картинки, как-то странно улыбнулся, достал платок, шумно высморкался и, показывая нам фотографию из «Огонька», сказал:

— Вот она, красавица.

В этот вечер мы узнали, что «Аврору» спустили со стапелей Балтийского судостроительного завода в 1903 году. В то время это был самый быстроходный крейсер, он давал двадцать узлов в час. По огневой мощи ему тоже не было равных. Он мог одновременно стрелять из восьми шестидюймовых орудий, из двадцати четырех трехдюймовых, из полуторадюймовых и еще выпустить по врагу сразу три торпеды. На крейсере была установлена самая мощная радиостанция, которая в октябре 1917 года по приказу Ленина передала на весь мир первые законы Советского правительства о Мире и Земле.

Мы попросили Дмитрия Петровича поподробнее рассказать об историческом залпе по Зимнему дворцу.

— Залп по дворцу? — удивился наш гость. — Не помню такого.

— Ну как же? — разочарованно сказал класс. А я положил перед Журавлевым репродукцию с картины художника Дудника, которая называлась «Залп «Авроры». На ней нарисовано большое окно. К темному стеклу прижался бородатый солдат с винтовкой. Он смотрит на Зимний. Туда же смотрит Ленин и другие люди.

— Это, ребятки, фантазия художника, — сказал Дмитрий Петрович. — Залпа не было. А дело было вот как…

Слушая директора, я представлял себе очень ясно хмурое небо над Невой, моросящий дождик, разведенные мосты и притаившийся Зимний дворец, где спрятались министры Временного правительства и их главнокомандующий Керенский.

— Между прочим, — улыбаясь, заметил Дмитрий Петрович, — этот Керенский родился тоже в Симбирске и даже учился в той же гимназии, где и Владимир Ильич. И вот однажды под Новый год пришли Керенские на елку к Ульяновым, а будущий премьер-министр нарядился девочкой. Это он уже тогда репетировал свою позорную роль. Вы, может быть, уже знаете, что Керенский убежал из Зимнего в женском платье… Но это между прочим. Так вот, по приказу Владимира Ильича привели мы свою «Аврору» к Николаевскому мосту.

— А вы тоже? — уточнила Тарелкина.

— Факт, тут уж я был в полной форме юнги.

— Расскажите, как попали на «Аврору», — понеслось со всех сторон.

— После июльского расстрела остался я сиротой, бродягой. Было мне столько лет, сколько вам теперь. Жил я на Васильевском острове, в поселке судостроительного завода. Там в ту пору ремонтировалась «Аврора». Ну, а мы, мальчишки, день-деньской пропадали на верфи, и на корабль нас пускали как своих. Ну, кому гайку подашь, кому ключ поднесешь, а по утрам матросы из комитета посылали меня за газетами. Тут узнали они про мою беду и попросили Белышева зачислить меня в экипаж. Пошел он к командиру, а тот ни в какую. Ну, тогда судовой комитет сам решил взять меня юнгой. Достали где-то робу, бушлат, бескозырку по размеру, и стал я заправским моряком.

Так вот, подошли мы к Николаевскому мосту, теперь он называется мостом лейтенанта Шмидта. Да, а там юнкера — барские сынки орудуют, развели его, чтобы, значит, рабочие отряды не могли подойти с Васильевского острова к Зимнему дворцу. Направили на них наши бомбардиры одну носовую трехдюймовку и пару пулеметов — они, как зайцы, врассыпную. Навели мы мост, арестовали юнкеров, ждем дальнейших приказов. Вечером вызвали в штаб нашего старшего артиллериста. Там ему сказали, что Керенскому послали ультиматум, требование такое, чтоб он безо всякого якова сдался. Если временные не выполнят этот ультиматум, по Зимнему откроют огонь орудия кораблей и Петропавловской крепости. Спросил у наших комендоров, может ли «Аврора» стрелять по дворцу прямой наводкой. Они ответили: может. Ну, тогда ждите сигнального выстрела с Петропавловской крепости и дайте по Зимнему один холостой выстрел. А если это не подействует и Керенский не сдастся — откройте боевую стрельбу.