Анатолий Баюканский - Восьмой день недели

— Мы еще цех не пустили, откуда премиальный фонд?

— Почему нет фонда? — с кавказским акцентом сказал маленький Туаев. — Мы кирпич, как гора Арарат, как Казбек, сложили. — Ахмет отбросил прочь подвернувшийся под ноги кусок арматурной проволоки, взглянул на Заварзина, ища поддержки.

— Заработанное не пропадет, — вяло отговорился Радин, не найдя более убедительных слов. Его всегда коробил разговор о деньгах. — Качество огнеупора хорошее?

— В печи узнаем.

— Товарищ начальник, — к Радину подошел Борисенко, покрутил шеей, словно ему тесен был воротник, — як там сливки?

— Сливки?.. Какие сливки? — удивился Радин.

— Туточки один с бумажкой ходил, записывал. — Борисенко заморгал белесыми ресницами. Радин заметил: ребята давятся от хохота.

— Что записывал?

— Ну, это… усиленное питание… По горячей сетке. Казав, хто бильш ростом метр восемьдесят, тому у день литр сливок без яких там грошей.

— А ему? — Радин кивнул в сторону маленького Туаева.

— Сказав, нехай пидрасте.

Радин рассмеялся: наверное, опять Бруно подхохмил. Глядя на растерянного Борисенко, закатились и ребята.

— Петро сумку купил!

— Магазин искал, где порожнюю посуду из-под сливок сдают.

— Ну, погоди, я тебе исделаю сливки! — нахмурился Борисенко.

Подошел Владыкин. Вытер руку, измазанную глиной, протянул Радину.

— Завершаем подготовку огнеупоров, — повел глазами вдоль стального полотна.

— Вижу. Мы тут с ребятами познакомились.

Владыкин наклонился к Радину:

— Когда пускаем цех?

— Послезавтра! Еще на день отложили.

— Скорей бы! Хуже нет ждать и догонять.

Радин обошел все три конвертора, внимательно осмотрел футеровку, сталевыпускные отверстия. Фурмы — наиболее уязвимые узлы сталеплавильных агрегатов. Однажды, он работал тогда на Урале, во время подачи технической воды агрегат заревел, заклокотал, разбрызгивая во все стороны кипящий металл и шлак. Вышла из строя фурма. Ее так «закозлило» металлом, что пришлось разрезать фурму на куски и вытаскивать по частям крючьями и веревками…

Затем часа на два Радин задержался на складе сырых материалов. Не только сверил с документами, но и посмотрел, сколько приготовлено для первых дней работы руды, извести, окалины.

Потом в рапортную заглянул. Присел на деревянную скамью, прислонился занемевшей спиной к стене. Ноги гудели, глаза предательски слипались. Кажется, никогда так не уставал. Очень хотелось спать. До чертиков надоевшая гостиничная койка со всеми ее железными восьмерками, концы которых больно кололи бока, сейчас представлялась верхом блаженства.

Нет, нет! Встать и снова идти! Он еще не проверил, готова ли к плавке экспресс-лаборатория, велик ли запас металлического лома, опробованы ли промежуточные ковши. Да, взвалил себе на плечи тяжкую обузу. Сотни больших и малых дел ждут его решения. Сегодня и только сегодня. Завтра будет поздно. Радин на минутку остановился на ступенях, осмотрелся. Несмотря на поздний час, в цехе было немало людей. Наладчиков узнал сразу по белым каскам и желтым нарукавным знакам. У первого конвертора о чем-то спорили монтажники в зеленых куртках, у ног их лежали широкие пояса с цепями. Какой-то человек, пристроив стремянку, выверял расстояние между проемом печи и конвертором. Его лицо показалось Радину знакомым.

— Чем занимаемся, дружище? — дружелюбно спросил Радин. Шагнув поближе, узнал пловца, что подходил к нему на пляже. Тот самый Бруно, «Пульсар».

— Сено косим, дружище! — отпарировал Бруно и стал спускаться с лестницы.

— Юмор оставьте до следующего раза. Не узнаете начальника цеха? — Радину понравилась независимость рабочего.

— Как не узнать, пропала теперь моя головушка.

— Что делаете в цехе накануне пуска?

— Извините, нарушил. — Бруно склонился в полупоклоне. — Невмоготу стало, пришел на свидание к инженеру Дербеневой. Вас это устраивает?

Бруно положил стремянку на землю, что-то записал в блокнот и только после этого взглянул на Радина.

— Разрешите уйти?

— Шутник! Не перед той аудиторией играешь. Мы — родственные души.

Лицо Бруно приняло жесткое выражение, глаза блеснули холодно и непримиримо.

— Я вам не верю! — как ножом отрезал Бруно.

— Из-за «Пульсара»? — напомнил Радин.

— Не только… Я писал в газету. Глядите! — Бруно выхватил из-за спины складной метр. — Представьте себе, что печь уже выдала сто плавок. Вот здесь, на горловине, появились на́стыли металла. Что будет? Конвертор в проем не пройдет. Наверное, статью не читали? Я предупреждал… И вообще! — Бруно пошел прочь, пряча в карман логарифмическую линейку.