Василий Шукшин - Верую! [сборник]

Костя Жигунов ездил в командировку в краевой центр и там зашел к земляку своему Сашке Ковалеву.

Сашка работал на стройке, жил в общежитии, в комнате на двоих. Сашка шумно обрадовался гостю, загоношился насчет выпивки, сосед и товарищ Сашкин организовал яичницу. Выпили. Сидели втроем, беседовали. Строители, в общем, хвалили свою жизнь, но и ругались тоже много. Главное – с деньгами туго.

– Сколько в среднем выходит? – спросил Костя.

– Сто пятьдесят самое большое... Больше не дадут заработать.

– Ну, братцы!.. Надо совесть иметь. Я техникум кончил, работаю завгаром, и то столько не получаю.

– Сравнил! – только и сказали строители. – Город – это город: здесь рубль – за два, а тройка – за рубль.

– Как мои там? – поинтересовался Сашка.

– Давно их не видел... Сеструху, правда, видел раза два. Ничего вроде. Ты в отпуск-то приедешь?

– Не знаю. Пошли к бабам?

– Как это?

– Ну как?.. У меня одна есть, скажем ей, она приведет еще. А чего вечер зря пропадать будет. Пошли.

Костя женился лет пять назад и ни разу еще не изменил жене, даже как-то не думал об этом. Да и случая не было подходящего.

– Хм...

– Что? Пойдем похáхалим.

– Нет, я ничего. Пошли.

Пошли, – это оказалось рядом – тоже общежитие, тоже с комнатами на двоих.

«Во житуха-то! – подумал Костя. – И ходить далеко не надо».

Сашкин товарищ отвалил куда-то наособицу, а Сашка и Костя постучались в дверь, обитую дерматином.

– Пообивают двери – все казанки посшибаешь об эти скобки, – недовольно заметил Сашка. – Обили дверь, значит, проведи звонок! Так я понимаю. Нет, звонок стоит денюжку – пусть люди пальцы сшибают.

– Хахали. Ходят-то...

– А?

– Не люди – а хахали.

– К ним не одни хахали ходят, – Сашка опять постучал. – А хахали что, не люди?

За дверью молчание.

– Может, нет дома?

– Дома. Голые, – Сашка еще постучал в железную скобочку. И поморщился.

– Кто? – тоненько спросили из-за двери.

– Мы-ы! – тоже тоненько, передразнивая голосок, откликнулся Сашка.

– Сейчас!

– Я ж говорю, голые, черти.

– Почему голые-то?

– Ну, с работы пришли... Переодеваются, умываются.

– Тоже на стройке работают?

– Но.

– Может, мы не вовремя?

– Все в порядке, – успокоил Сашка. И крикнул: – Скоро вы там?

С той стороны двери щелкнула задвижка, хахали вошли. У Кости вдруг взволновалось сердце, когда он переступил запретный в его положении порог.

– Нинон? – удивился Сашка. – Ты приехала? Вот кстати!

Нинон – рослая, чернобровая девушка, грудастая – она-то и колыхнула Костино сердце, Нинон. Так бывало – тоже теперь забытое чувство – при находке какой-нибудь, когда сердце вот так же вздрагивало, ошпаренное нечаянной радостью: «Неужели это мое?»

В комнате жили две девушки – Нина и Валя. Костя сообразил: раз для Сашки новость, что Нина приехала, стало быть, его... хахалиха, что ли, Валя. Валя тоже милая девушка, но Нинон... Костя украдкой взглядывал на чернобровую, и ему не верилось, что просто так – ни за что ни про что, даром – судьба возьмет и подарит ему эту красавицу. Но похоже, что так: Сашка успел подмигнуть другу и показал глазами на Нину.

Сашка, между тем, молотил языком, и у него это получалось славно.

– Нина, ну, как отдохнула?

– Хорошо, Саша. Очень хорошо, – Нина чуть ударяла на «о», выкругляла слова, подталкивала, и они катились – легко, как колесики. – Покупалась в речке... Ох, хорошо!

– Да где уж там хорошо-то? Скучно небось?

– Господи, а чего мне надо? Сходила в кино, раза три на танцы – не манит... В огороде больше копалась. За ягодами ходила.

Костя слушал девушку... И так бы и слушал, и слушал ее – не надоело бы.

«Какое тут к черту хахальство! – подумал. – Тут впору – жениться на такой».

Валя была побойчей, поострей на язык, немножко пустомеля.

– А у нас... Ты знала Зинку-то Хромову? Палка такая ходила, волосы седила...