Василий Шукшин - Верую! [сборник]

– Сам?

– Он что?..

– Эт-то он... А пожарка в деревне есть?

Вера потрясена пьесой.

– Это трагедия, да? Вань?

– Если не трагедия, то... во всяком случае, социальная драма.

– А мы чего-нибудь будем жечь? – интересуется один любитель пиротехники.

– Да, товарищи, – продолжает довольный Ваня, – он сам поджигает дом, который сам, собственными руками рубил в неурочное время.

– Дом-то сгорел? – спрашивает Володька, задетый за живое Ваниным торжеством. Ему не верится, чтобы в современной пьесе сгорел дом.

– Когда дело-то происходит? – женатик тоже не понимает, как это – дом поджигает. – Летом?

– Спокойно, спокойно, – говорит артист Ваня. – Он поджигает дом, но колхозники... Тут самый накал пьесы. Развязка. Обратите внимание, как автор подходит к финалу – резкими мазками! Иван срывается с места и с криком «Подонки! Куда они меня завели?!» выбегает с собрания. Жена...

– Он же уже выбежал.

– Жена бросается за ним.

– Он же уже выбежал!

– Через некоторое время бледная жена прибегает на собрание... В это время собрание перешло к другому вопросу. Жена врывается на собрание и кричит срывающимся голосом: «Скорее! Он поджег дом!». Колхозники срываются с места и бегут к новому дому. Один старик... Здесь мы будем отталкиваться от деда Щукаря. Этот старик бежит совсем в другую сторону – к дому тестя Ивана. И кричит за кулисами: «Вы горите или нет?!» Это уже элемент трагикомедии. Мы всю пьесу будем решать в трагикомическом ключе.

– Но дом-то сгорел? – опять спрашивает Володька.

– Дом спасают колхозники. Ивану объяснили, что дом пойдет под колхозные ясли. Иван сам принимает участие в тушении пожара и все повторяет: «Подонки! Куда они меня завели!»

– Это про кого он? – не понял Васька.

– О, боже мой! Да про тестя с тещей, неужели непонятно?

– Сильная пьеса!

– И все? Конец? – спрашивает Володька.

– В конце Иван, смущенный, но счастливый, подписывает вместе с другими парнями и девчатами обязательство: сдать ясли к Новому году.

– А где он жить будет? – это Володька.

– Поживет пока у тестя... – начал было Ваня, но, спохватился: герой только что крыл тестя и тещу «подонками». – Найдет, где жить.

– Где?

– А тебя что, не устраивает идея пьесы?

– Идея-то меня устраивает. Я спрашиваю, где он жить будет?

– А по-моему, тебя сама идея не устраивает.

– Ты мне политику не шей. Я спрашиваю, где он жить будет?

Женатику надоели эти пререкания двух ухажеров.

– Допустим, он себе еще домик срубит – поменьше. Доволен?

– На какие же такие деньги: один дом рубит, другой?..

– Другой – это уже за кадром, – резко сказал Ваня. – Другой нас уже не интересует. Перед нами – пьеса, и надо относиться к ней профессионально. Но, по-моему, тебя и первый дом не устраивает...

– На первое время к тестю пойдет, – сказал женатик.

– Да не пойдет он к тестю! – взорвался Васька. – Вы что? У них после этого ругань пойдет несусветная. Ведь он же помогал ему рубить дом? Тесть-то? Откуда у солдата деньги? Тесть помогал... А зять – то хотел спалить этот дом, то под ясли отдал. И что, тесть после этого скажет ему: «Спасибо тебе, зятек?»

– Не меряй всех на свой аршин.

– Вот тесть-то меня меньше всего волнует, – жестко сказал Ваня.

Женатик встал.

– Здесь просто хотят подсунуть другую идейку! – и сел. Он не любил Володьку за длинный язык.

– Дальше? – спросил Володька. – Что ж ты замолчал? Какую идейку? Говори.

Женатик встал.

– Здесь просто хотят проявить сочувствие тестю.

– Кулаку-тестю, – уточнил Ваня.

Наступила нехорошая тишина.

– Предлагаю вывести Марова из состава драмкружка, – сказал женатик. – И Ваську тоже. Они не репетируют, а только зубоскалят.

– А меня за что? – обиделся Васька.

– Нет, Ваську, не надо, – пожалел пиротехник. – Он одумается.

Раздались еще голоса:

– Васька – безотказный труженик. Он только – на поводу у Марова.

Женатик предложил другое:

– Поставить Ваське на вид. И предупредить: пусть не злоупотребляет спиртными напитками.

– Вот за это стоит! – подхватил Елистратыч. – Это – стоит. По праздникам – это другое дело. Но ты, Васька, и в будни – нет-нет – да огреешь. А ты – на машине, недолго и до аварии.

– Совсем надо прекратить! – подала голос библиотекарша, женщина в годах, но очень миловидная.

– Нет, совсем-то... как, поди-ка, совсем-то? – усомнился сам Елистратыч. – Он же мужик...

Но тут взорвался женатик:

– Ну и что, что мужик? А спросите его: что за причина, по которой он пьет? Он не ответит.