Виктор Лихоносов: Когда же мы встретимся?

— Ха-ха!

— Мне нравится твой смех, — нарочито похвалил Владька. — Встретимся в общежитии. Отчаянней, не зажимайтесь, все мы народные. Вообще в вас что-то есть. Кыш-кыш, мальчики, до вечера в общежитии. В моей комнате будете жить, скажите, я просил.

Стало легко, и как-то незаметно они вышли с Лизой, ждали ее сначала внизу, и она не удивилась.

— Значит, вы не москвичи? — сказала она.

— А что, видно?

— Так, что-то есть непохожее. Какие у вас волосы, — взглянула она на Димку.

А у нее были глазки: чистые, светлые.

— Вы Кривощеково знаете? — спросил Егорка.

— Нет, — улыбнулась Лиза.

— Не знаете Кривощеково? На левом берегу Оби, мост Гарин-Михайловский строил. На правом берегу оперный, в драме у нас Василий Ямщиков играл.

— Василий Ямщиков, правда? Ой, какой прекрасный актер! Он у нас в Москве Егора Булычова играет.

— Вот видите, — сказал Егорка тем шутливым тоном, на который их настроил Владька. — А Кривощеково не знаете. Димка тоже вот будет греметь, за славой приехал.

Лиза посмотрела на Димку, потом на Егорку, и у одного ей нравились волосы, у другого нос, губы, глаза.

— Отдайте их мне, — сказала Лиза Димке. — Зачем они вам? Так хочется потрогать. Можно?

— Пожалуйста! — склонился Димка.

— Надо же быть таким счастливым. Вам говорили?

— Нет вроде.

— Он, знаете, скромный, — сказал Егорка. — Только от зеркала не отходит. Скоро будем его открытки покупать.

— Вы пройдете. А я уже и не рада, что связалась. Бросила первый курс Института восточных языков, дома скрываю. Так боюсь, умереть можно. Вы пройдете, — сказала она еще раз и опять взглянула на волосы Димки. Димка подумал, что она влюбилась. — Давайте поступать вместе. Что вы читаете?

— Все знакомое. Я лирическое. Димка смешное взял.

— Смешное? — удивилась Лиза. — Разве вы смешной?

— Комик! — сказал Егорка, и Димка осудил его злым взглядом.

— Он тупой, вы его не слушайте.

— Вот вы забавные. Я за вами наблюдала. Вы все время пререкались. Завидую мужчинам, они умеют дружить.

— У нас еще один друг. Никита. Но он в университет.

— Вы меня познакомите с ним?

— Опасно! Опасно, однако, Димок, да?

— Что ты, ни в коем случае. Нам конец.

Лиза не понимала, о чем они, и расширяла свои светлые глазки.

— Не-ет! — сказал Егорка. — Никиту показывать нельзя. Очень хорошо играет.

— Актер!

— Милый друг…

— Очень застенчив и туп! — сказал Димка и залился.

Лиза слушала. Был теплый день, с ней два симпатичных друга, и где-то еще один, и она понимает, что нравится, бродить бы с ними, но надо думать о поступлении, закрываться в комнате и читать вслух отрывок, то надеяться, то хныкать.

— У вас не бывает ощущения, что от этого зависит вся жизнь?

— У меня какое-то странное настроение, — признался Егорка. — Вот Димок уже весь там, а я не попаду — страдать не буду. Я в моряки хотел, это он меня сманил.

— Не задавайтесь.

— Да точно. А то давайте попадем все вместе. Этюды будем делать.

«В гости ходить, целоваться…» — продолжал он, глядя на нее.

— Я согласна, мальчики. И я буду учиться у вас лениво тянуть слова. В Сибири все так?

— Мы не замечали, — сказал Димка. — Плохо, да?

— Интересно.

— Как вас зовут? — спросил Егорка.

— Лиза. А вы Дима… А вы…

— А он Егор.

— Вот и чудесно. — Она посмотрела на обоих, сравнила. Каждому из них хотелось понравиться ей. — Чудесно. Будем поступать втроем.

Они поселились на Трифоновке, неподалеку от Рижского вокзала. В низенькой комнате перекошенные окна впускали тусклый свет, полы были продавлены, стены с улицы подпирались бревнами. Общежитие дотягивало последний срок. Друзья не обратили внимания на его бедность. Ведь здесь росли знаменитости, все они спали на этих койках, складывали книжки и снадобья в эти тумбочки. Димок сел на постель и притих. Кто из новых юнцов, приехавших со всех сторон, будет покорять публику, кланяться, давать интервью? Кому повезет? Стол, тумбочки, репродуктор, дорога к трамваю, вся Трифоновка, вся Москва — твои на целые четыре года! Егорка будет спать у стены, он у окна. Четыре неразлучных года, пока четыре, а потом тоже вместе. Только бы пройти по конкурсу.

— Ну что, друг, — сказал Егорка, — артистами будем или назад брать билеты? Попадешь, попадешь, Димок. Я в тебе уверен, голову даю на отсечение. Давай письмо домой отправим, а потом пошатаемся и Никиту найдем у Большого театра.