Антти Тимонен - В заливе ветров

Мякелев понял, что парень издевается над ним. Спасибо Пекшуеву, что во-время остановил этого остряка. В то же время он вдруг сообразил, что есть у него решение. И сам удивился, как быстро принял это решение. Но сказал официально, как сказал бы в таких случаях Воронов:

— В связи с тем, что Потапов снят с должности бригадира приказом по сплавному рейду, и в виду того, что Койвунен отказывается подчиняться приказу о его назначении бригадиром, на эту должность назначается товарищ Пекшуев.

— О-хо-хо! — вырвалось у Пекшуева. — Здорово!

— Другого выхода нет. Приказ будет подписан, когда я вернусь в Туулилахти.

Видимо, Пекшуев тоже понимал, что другого выхода нет.

— Валяйте. Так что, ребята, учтите, я — чин!

Мякелев вдруг почувствовал странную усталость. Если бы хоть кто-нибудь смотрел на него с готовностью выполнить все, что он прикажет, он бы чувствовал себя смелым, умным. Считаются же с ним, когда он в конторе! А тут ему казалось, что стоит сказать еще слово, как раздастся уничтожающий смех, а это самое страшное — быть осмеянным. Мякелев встал и важно, с достоинством пошел к берегу. Однако он все же услышал за спиной сдержанный смех.

Не успел Мякелев добраться до Туулилахти, как Койвунен связался по телефону с Вороновым.

— Тут, видите ли, какое дело, — гудел его голос в трубке.

Но Воронову пришлось долго ждать продолжения. Он даже подумал, что, видно, у Койвунена опять его злополучная трубка засорилась, и теперь жди, пока он ее прочистит да закурит.

— Мякелев сказал вам, что вы назначены бригадиром? — спросил Воронов, чтобы ускорить разговор.

— Подождите, подождите. — Койвунен не позволяет торопить себя. — Тут, видите ли, что получается…

И он принялся медленно объяснять, какое положение на Пуорустаёки. Воронов и без карты знал каждый изгиб этой реки, и ему легко было следить за рассказом Койвунена об уровне воды, о продвижении хвоста сплава, о сооружениях, которые обеспечат его дальнейший проход. «Этот знает дело!» — подумал Воронов, довольный тем, что на место упрямого Потапова назначил Койвунена. И вдруг тот выпалил:

— Так что никаким бригадиром я тут не буду!

Воронов погрозил кулаком в телефонный аппарат.

— Что за черт! Что вы говорите, я не понимаю!

— То, что изменять тут ничего не надо. Вот это я и хотел сказать.

Трубка умолкла. Койвунен на другом конце провода, далеко от Туулилахти, ждал, что́ теперь скажет начальник. А начальник ничего не мог сказать.

Воронов даже любил, чтобы при обсуждении какого-нибудь вопроса с ним спорили. Он умел быстро переубедить людей. Но не было случая ни в армии, ни здесь, на сплаве, чтобы возражали после того, как он отдал приказ. Теперь он услышал спокойный голос старого сплавщика, отказавшегося подчиняться его приказу. Будь на месте Койвунена кто-нибудь другой, он не стал бы сдерживаться и двумя-тремя гневными словами осадил непослушного. Но медлительный, всегда спокойный Койвунен вызывал у него уважение, которого он не мог не чувствовать даже сейчас, хотя глаза его налились кровью и руки невольно задрожали.

— Это что же, вы у Потапова научились не подчиняться приказам? — тихо, сдерживая себя, спросил он, чтобы не сказать что-нибудь более резкое. И услышал спокойный ответ Койвунена:

— Вы говорите то же, что Мякелев. Он так сказал. А я же вам объяснил, как тут обстоит дело.

«То же, что Мякелев!..» Воронов отнял телефонную трубку от уха. Никогда раньше сплавщики этого ему не говорили. Он знал, что о нем говорили иначе: «Михаил Матвеевич — это не Мякелев!»

— Где Мякелев? — спросил он подавленным голосом.

— К вам уехал, еще вчера.

— Ладно, я позвоню вам снова.

Воронов повесил трубку, открыл дверь своего кабинета и попросил делопроизводителя:

— Узнайте, не приехал ли Мякелев.

— Говорят, только что приехал. Отдыхает.

— Просите его сюда.

Мякелев сидел перед Вороновым усталый и недовольный. Он привез сведения за пятидневку, но эти сведения поступили в контору и без него. Он сделал записи о распределении рабочей силы во всех бригадах, но, оказалось, Воронов это уже знал. Составил новые списки рабочих по разрядам, но такие списки были в конторе…

Обо всем этом Воронов расспрашивал тихим, но нетерпеливым голосом, быстро переходя от одного вопроса к другому. Мякелев чувствовал, что начальник почему-то избегает главных вопросов — о состоянии сплава, о положении с плотиной, о бригадире… Поэтому Мякелев старался как можно дольше говорить о том, что он видел на реке.