Илья Миксон - Святое дело

Нина стояла у доски в окружении учеников, молодых парней и девушек. Девушки были принаряжены, а двое парней даже с галстуками. «Чудаки. В такую духоту — пиджаки и галстуки. В гимнастерке и то жарко». Стрельцов оглядел себя сверху вниз и отступил на шаг. Гимнастерка выгорела, серо-зеленая, сапоги пыльные. Черт знает что! Те, с галстуками, наверное, почти сразу с работы пришли, а успели переодеться в чистое, выходное. Они считают неудобным появиться перед молодой учительницей в грязной робе. Нина им, конечно, нравится. С каким обожанием они смотрят на нее…

Один из парней с галстуком заметил капитана и громко сказал:

— Кончайте, ребята. Негоже и одному семерых ждать.

Нина перевела взгляд на дверь и сразу вспыхнула от нежданной радости.

Они отказались от автобуса и пошли пешком, одни по дороге, мягко светившейся в ночи.

— Ты меня долго ждал?

— Нет, слушал.

— Неважно, да?

— Замечательно! Ты просто молодчина! И у тебя очень красивые уши.

Она от неожиданности остановилась, зачем-то притронулась к своим маленьким розовым ушам.

— Почему уши? — тихо рассмеялась. — Разве ты прежде никогда их не видел?

— Я ничего не видел.

Стрельцов воровато, как влюбленный школьник, оглянулся вокруг и крепко прижал Нину к себе.

— Как тебе удалось приехать? Надолго?

— На сутки. Фролов уезжает, нужно кое-что принять от него.

— Да, уезжают. Так жаль расставаться с Галей!..

Зеленые ветви деревьев цепляли за борт и долго прощально качались из стороны в сторону. Плавно стелились ровные настилы мостов. Когда проехали бетонный мост, Фролов невольно вспомнил свою первую дорогу через перевал. Тогда этот могучий мост через реку показался ему в глуши случайным, чужим. Теперь подумал: «Мост у себя дома, на месте».

— Удивительно! — восхитился. — И года не прошло, а как изменилась дорога! Мосты, столбики, указатели. Красота!

— Щемит немного? — подтолкнул Стрельцов.

— Почти год, целый кусок жизни. Не выбросишь, не забудешь.

Перрон заливали асфальтом. Два бульдозера ровняли площадь неподалеку, подъехать, как прежде, к самому поезду нельзя было.

Наискось от станции, блестя свежей краской, возвышался деревянный павильон. Рядом стояли два автобуса.

— К нам будут курсировать, — похвалился Краснов.

— Знаю, — кивнул Фролов и, еще раз взглянув на сверкающие никелем автомашины, сказал: — Хороши!

— Не расстраивайтесь! В Москве такие же, покатаетесь.

Фролов выслушал шутку без улыбки.

Наступило время прощания. Нина всплакнула, Стрельцов подал несколько свертков.

— В дорогу. Бери, бери, пригодится. Да ну тебя! Галя, держите.

— Галочка, ты нас обидишь.

— Спасибо. За все спасибо вам, друзья! Павел, ждем в Москву, в академию. Обязательно!

В основном все шло хорошо, а в трудную минуту — так уж получалось! — на помощь приходил майор Лукьянов. Краснов даже сказал ему:

— Вы всегда знаете, когда у меня что-нибудь не ладится.

— Такая моя должность.

— Беспокойная должность!

— Не легкая. И в этом красота ее. А у вас разве легкое дело?

— Какое там легкое! И техника, и люди! Других учи, сам учись. Но главное, конечно, люди, солдаты. Да, скоро разъедутся мои отличники, прибудет новое пополнение. Новые люди, новые характеры, новые ученики.

— Вот и хорошо! Новые задачи, новые трудности.

— Я о другом, товарищ майор. Жаль расставаться…

Лукьянов развел руками:

— Такая служба у нас. И знаете, это очень хорошо! Представьте себе скульптора, который много лет трудился над созданием монумента. Закончена работа. Прекрасная статуя. Но впереди новая мраморная глыба. Она ждет рук ваятеля. А ему жаль расстаться с готовым созданием!

Не знаю, может быть, это грубовато, но, на мой взгляд, художник, одержавший только одну творческую победу, подобен командиру, возомнившему себя великим полководцем после первого же удачного боя.

Лукьянов помолчал, затем заговорил вновь:

— Не хочу проводить параллель между скульптором и офицером. У командира — живые люди. А это куда более сложный материал! И работать с таким материалом… Опять начинаю увлекаться! Знаете что, приходите ко мне вечером. Чаю выпьем, поговорим. А то пельменей настряпаем.

— Надя тоже прекрасно пельмени готовит!

— Моя — сибирячка! Ваша приморская ведь? Можем поделиться передовым опытом!

— Кстати, — сказал Краснов. — Больше еще одним приморцем стало.

— Фиалкин?

— Тот уже давно решил на судоремонтном заводе остаться. Шилко вчера советовался!