Лев Овалов - Утренняя смена

Тамара пришла на помощь подруге и вмешалась в разговор.

— Мы все начинали одинаково, — мечтательно сказала Тамара. — Приезжали мы сюда отовсюду. У всех у нас были фанерные чемоданчики. Приходили в контору. На всякий случай нас спрашивали: «Специальность есть?» Мы даже не знали, что значит это слово. Тогда нас спрашивали: «Руки крепкие?» Мы отвечали: «Увидите...» — Тамара ласково взглянула на Халанского. — Был у тебя, Володя, фанерный чемоданчик?

— Ну был, — равнодушно ответил он, — какое это имеет значение?

— Нет, не говорите, — возразил молчаливый Крюков. — Я жалею, что меня тогда не было с вами...

Чжоу все-таки недоумевал, как могли эти люди за такой короткий срок превратиться из малограмотных подростков в квалифицированных рабочих.

— Но как же вы учились, как росли?

— Как грибы — вдруг сказала Зина. — Росли и росли. Вот я, например. Приехала из деревни, носила землю, училась, теперь вот в цехе. Жизнь моя самая простая. Хотела бы про себя рассказать, да нечего.

Она действительно не находила в своей жизни ничего примечательного, ее биография походила на биографии большинства знакомых девушек. Родилась она в глухой раскольничьей деревне под Тюменью, где жены не смели разговаривать с мужьями. Украдкой вступила в комсомол. Комсомольский билет приходилось прятать под половицей и ходить в церковь, потому что за билет могли убить. Старшая сестра Зины вышла замуж и уехала в город. Попав на стройку, она выписала Зину к себе. Зине тогда было пятнадцать лет. Перебираясь с мужем куда-то на юг, сестра устроила Зину в школу фабзавуча. С тех пор прошло шесть лет.

— Ты расскажи, как мы в палатках жили, — подсказал Зине Халанский.

Он часто рассказывал новым знакомым о первой проведенной на стройке зиме, когда приходилось жить в палатках, — слушатели всегда находили в этом что-то героическое.

— Какие там палатки! — возразила Зина. — Теперь у меня комната.

Ей казались уж не такими неприятными тогдашние непрерывные хлопоты, когда вместе с подругами приходилось обсыпать землей бараки, складывать печи и мерзнуть, несмотря на все старания. Теперь о той зиме она вспоминала даже с легкой иронией. Рассказывать, однако, о своей прежней жизни не любила.

— Зина отдельной комнатой за ударную работу премирована, — сказала Тамара.

Шедший впереди Груз остановился и подозвал гостя:

— Товарищ Чжоу, видите этот лес? — Груз обвел рукой пространство вокруг себя. — Можно идти день, идти ночь и еще день, и еще ночь, и все будет тянуться лес.

Чжоу вопросительно посмотрел на инженера.

— Шесть лет назад, — пояснил Груз‚ — на месте завода рос такой же лес.

— Было, как здесь, — добавила Зина, подходя к ним. — Лес, узкоколейка, просеки...

— Да, — продолжал Груз,— если через год-другой мы явимся на это самое место, то очутимся на шумной улице с каменными домами и привлекательными магазинами. Ваши сегодняшние спутники переженятся, разместятся в новых квартирах, и вы сможете увидеть, как они торжественно прогуливаются на тротуарах со своими бебе́ ... — Он не удержался от иронической усмешки. — Впрочем, некоторые наши девушки пытаются обзавестись бебе́ раньше, чем появится эта прекрасная улица...

Он даже не смотрел на Тамару, зато она не пропускала ни одного его слова.

Она резко повернулась и пошла от них в сторону. Халанский и Крюков кинулись за ней вдогонку, и сухой валежник громко захрустел под их ногами.

— Николай Семенович, — сказала Зина с тревогой. — Вы бы вернули Тамару, она вас послушается.

Груз колебался, не зная, следует ли ему обращать внимание на выходку Тамары. Наконец он решился.

— Извините, — бросил он китайцу и быстро пошел по узкой лесной прогалине.

— Что случилось? — растерянно спросил Чжоу.

— Ничего, — уклончиво ответила Зина, пытаясь отвлечь гостя. — Скажите, почему вы не захотели ответить Халанскому на его расспросы о Китае?

Чжоу внимательно посмотрел на Зину.

— Мне кажется, — серьезно сказал он, — что этот молодой человек не столько интересуется моей родиной, сколько хочет воспользоваться случаем блеснуть своими познаниями.

— Почему вы так о нем судите? — спросила она строго. — Ведь вы нас совсем не знаете.

Чжоу улыбнулся:

— О, я читал многих русских писателей и многое наблюдал сам. Конечно, я не думаю, чтобы вы очень походили на Анну Каренину, но полагаю, что ваши мысли и стремления до некоторой степени мне понятны.

— На кого вы сказали? — переспросила его Зина. — Анна Каренина? Кто это?