Шабданбай Абдыраманов - Белый свет

— Она, — строго пояснил ему Мусабек, — племянница Черикпаева, того самого Черикпаева, главного инженера комбината.

На следующий день Маматай проснулся с чувством внутреннего подъема. В это утро грохот и однообразный ритм работы не раздражали уже его. Машины не останавливались ни на минуту, и Маматай не заметил, как наступил обеденный перерыв, и он заторопился в столовую, пока еще там не собралась очередь. Но, проходя через ткацкий цех, Маматай услышал, как его кто-то окликнул. Оглянувшись по сторонам, заметил стоявшего в окружении девушек Алтынбека Саякова. Тот, не переставая что-то оживленно и весело объяснять им, помахал Маматаю, приглашая подойти.

Маматай среди ткачих узнал нескольких, с которыми он уже успел познакомиться. Вот эта — Халида Хусаинова, чью пышную прическу, едва прикрытую косынкой, Маматай мог сравнить только с гривой льва. Она была знаменитой ткачихой и членом комитета комсомола. Рядом с нею стояла Бабюшай, похожая на подростка, скромная и тихая. А немного позади — тонколицая и смуглая Чинара, дочь Насипы Каримовны.

Алтынбек, ни слова не говоря, взял за локоть Маматая и подвел его к человеку, хлопочущему у остановившегося ткацкого стана.

— Парман-ака, познакомьтесь с земляком.

Большой и грузный Парман степенно обошел стан и подал Маматаю огромную шершавую руку.

— Земляк — это хорошо, — зевнул он во весь рот.

— Ну вот и пригласи в гости, — пошутил Алтынбек.

— Посмотрим! — буркнул сквозь рыжие усы Парман.

— Анара, — не унимался Алтынбек, обращаясь к стоявшей рядом девушке, — отец твой собирается пригласить в гости сородича. Может, сразу организуем свадебный той?

Алтынбек, довольный своей шуткой, громко расхохотался. Анара же, исподлобья взглянув на Маматая, фыркнула и обиженно отвернулась. Краска стыда бросилась Маматаю в лицо, и он, круто повернувшись, направился к двери.

— Чего ты, обиделся, что ли? Я же пошутил! — крикнул ему вслед Алтынбек.

Но Маматай не остановился.

— Смотри, какой вспыльчивый! — кинулся за ним девичий насмешливый голосок. — Сразу видно, что деревенщина. Необщительный…

Маматай машинально оглянулся и увидел белолицую, полненькую Бабюшай, насмешливо провожающую его взглядом. Он сразу заметил ее полные икры, додумал со злостью: «На булку похожа, а туда же…» — и с вызовом крепко хлопнул дверью. Однако в его душе остался неприятный осадок, отчего постепенно стало ныть сердце: «Зачем она меня оскорбила?»

И тогда мысли его унеслись далеко-далеко, в кишлак, к Даригюль. Какой она была чуткой! Не то что эта, городская, обозвавшая его деревенщиной

Спустя некоторое время Маматай и в самом деле стал гостем дома Пармана-ака. Обычно визиты выглядели так: гость сидел за столом, подпирая кулаками подбородок, и в упор смотрел на хозяина, возлежащего на диване с большой пуховой подушкой под боком. Таким образом, со стороны общение хозяина с гостем выглядело довольно странным. Маматай бросит два-три слова, а Парман буркнет в ответ «да» или «нет», а то и вовсе издаст какой-то гортанный звук, и опять в комнате надолго воцарится тишина. И все-таки Маматаю стало казаться, что он может теперь понять характер Пармана-ака.

Батма, жена Пармана, худощавая высокая женщина с голубыми растерянными глазами, готовила ужин на кухне, в то же время успевая и к гостям, чтобы как-то оживить затухающую беседу. Приветливая, быстрая, словоохотливая, Батма заполняла собою весь дом, засыпая мужчин градом вопросов и без конца теребя мужа, мол, встряхнись, не усни.

— Ну что же ты за человек, хотя бы расспросил как следует о своем кишлаке, о родных… Ну что же ты молчишь…

— Спрашивал уже. Тебе-то что от этих новостей, — лениво защищался от натиска Батмы Парман-ака.

— Послушай, неужели тебе все равно, неужели не интересно, как живут земляки? В конце концов, ты ведь тоже жеребенок из того же табуна.

— Ну и что ж? — Пармана было невозможно ничем пронять.

— Вот наказание божье! — снова подступалась к нему Батма, чтобы расшевелить наконец эту дремотную глыбу. — Вот уж вправду говорят люди: «Горсть земли от сородича равна слитку золота». Сколько раз я тебе говорила и еще раз повторю, если бы не Алтынбек, кому бы ты был нужен!

— И с ним и без него я свою, норму выполняю.

— Алтынбек-ака бывает у вас? — удивился Маматай.

На оплывшем жиром лице Пармана появилось подобие улыбки:

— Заходит. Рюмочку другую пропустим, потолкуем о том о сем.