Шабданбай Абдыраманов - Белый свет

Когда привозили кино, а это случалось нечасто, два-три раза в год, Жамал брала с собой в клуб Саяка. Клуб этот был на центральной усадьбе колхоза, километрах в двух от их кыштака. Летом кино показывали прямо под открытым небом на стене клуба.

Жамал и Саяк садились рядом. Он слушал разговоры героев картины, музыку, выстрелы, шум леса, плеск волн, а Жамал торопливо, в двух-трех словах объясняла, что происходит на экране. Саяк порой терял нить действия, начинал волноваться, забывал, где находится и что кругом него люди, которым он мешает, тянул Жамал за руку: «Что случилось? Как он оказался здесь?» Но лишь только кто-нибудь шикнет на него, переходил на шепот, но все равно не давал покоя Жамал, пока она не объяснит ему ход событий.

Чаще всех утихомиривал его Жокен.

— Хватит тебе, Саяк, — грубо кричал всегда устраивающийся впереди Жокен. — Ты мешаешь нам. Кино не для слепых, все равно не видишь. Что ты притащился сюда и шумишь, как в гостях у бабушки.

Тут же слышались голоса: «Правильно, пусть не мешает!», «Что вы пристали к слепому!», «Тише!», «Тише!».

Слышать такое Саяку было тяжело, но он терпел: сам был виноват, нарушил порядок.

После кино, когда они возвращались домой, Жамал подробно пересказывала ему содержание картины, и Саяк заново переживал все события.

…В тот вечер показывали кинокартину о подвигах нашего разведчика, оказавшегося в самом логове фашистов. Вначале Саяка больше всего волновало то, как наш разведчик может остаться не замеченным фашистами. Но Жамал быстро помогла ему вникнуть в суть происходящего. На сей раз, чтобы никто не ругал Саяка, она уселась с ним позади всех.

Когда картина приближалась к концу, оборвалась лента, и механик стал возиться с аппаратом. И тут раздался голос Жокена:

— Жамал, поменьше говори. Хоть вы и далеко сидите, но все равно мешаете.

Та не осталась в долгу:

— Сиди и молчи, слов моих жалко тебе, что ли?

— Мне не слов твоих жалко, а тебя.

— Обо мне не беспокойся!

Саяк чувствовал, что люди смотрят на них. Жокен не упустил случая поиздеваться:

— Я-то не беспокоюсь. А вот тебе, думаю, трудно будет возиться со своим слепым мужем.

Мальчишки, сидевшие рядом с Жокеном, засмеялись, но Саяку показалось, что все здесь до единого смеются над его слепотой.

— Эй ты, нахал, — прикрикнул кто-то на Жокена.

В этот момент снова застрекотал киноаппарат. Но Саяк теперь уже не внимал ни голосам, ни музыке. И Жамал тоже ничего не объясняла ему. Все звуки кинокартины слились в ушах Саяка в сплошной хохот. Ему казалось, все смотрят не на экран, а на него и Жамал, следят только за ними, чтобы оскорбить и унизить его.

Окончилась картина, и Жамал молча повела его домой.

Когда они задержались возле узенького мостика, перекинутого через арык, их догнали мальчишки.

— Ой, бедняжка Жамал, и здесь ты, оказывается, мучаешься со своим слепым мужем, — загоготал Жокен.

Вокруг снова послышался смех.

— Замолчи, дурак несчастный, — отвечала Жамал.

— Не волнуйся, Жамал. Если будешь так волноваться, скоро состаришься.

Жамал кошкой кинулась на Жокена.

— Дура, — закричал Жокен, защищаясь. — Лицо оцарапала.

— До крови, — сказал кто-то из мальчишек.

Жокен начал дубасить Жамал кулаками по голове. Тут Жамал с силой дернула его за воротник. Рубашка Жокена разорвалась. Озлобленный, он повалил Жамал, стал бить ее ногами.

Саяк стоял как вкопанный, отчетливо слыша каждый удар Жокена. Он не только не заступился за Жамал, а наоборот, как ни странно, чувствовал в душе облегчение.

Зацокали копыта, какой-то верховой, ругаясь, хотел схватить Жокена, но тот вырвался, перепрыгнул через арык и бросился наутек.

Утром, когда Саяк проснулся, в его ушах еще стоял тот вчерашний хохот. Почти целый день он просидел дома. С улицы доносился шум и крик мальчишек. Саяку очень хотелось выбежать к ним. Но он сидел, затаившись в уголке, как зверек.

— Пойди, милый, погуляй, — уговаривала его бабушка, пришедшая в тот день помочь по хозяйству его больной матери.

Но своим детским умом он решил, что не нужно показываться никому из ребят, пока они не забудут вчерашнее. Особенно он не хотел встретиться с Жамал. Униженный и озлобленный на весь свет, он почему-то считал ее, свою заступницу, причиной всех своих бед.

Вдруг с улицы послышался голос Жамал. Она спрашивала о Саяке у его бабушки, занимавшейся в саду стиркой. Старушка, ничего не знавшая о переживаниях своего внука, приветливо встретила девочку, благодарная ей за дружбу со своим слепым внуком, пригласила зайти в дом: «Играйте, милые, вместе».