Владимир Федосеенко - После смерча

— Вы за кого меня принимаете?! — крикнул он.— Передовая отсюда недалеко, там и задерживайте врагов.

Лейтенант хихикнул.

— Ишь, какой петух шустрый. Сколько работаю оперативником, а такого еще не встречал. Бывало, за­держишь какого ухаря, тот сразу крылышки и опу­скает.

— Зачем вы меня привезли сюда, что вам от меня нужно? — спросил Роман.

— Попался и помалкивай! — крикнул лейтенант.

— Ловят того, кто удирает или прячется, а я?..

— Ты оказал сопротивление властям, ты ударил моего сотрудника,— перебил лейтенант.

— А вы не только недалекий, как говорила Надя, но и подлый. Кого я ударил? Вы отвечаете за свои слова?

— Ты отвечай, а не учи нас. Подыми руки вверх. Сейчас же обыщи его,— приказал он милиционеру.

— Я уж если подыму, то тут же и опущу на вашу дурью башку.

— Так, так, хорошо, составим протокол. Хибарин, что там был за взрыв, почему окна в жилом доме вы­биты? — обратился лейтенант к милиционеру.

— С этого бы и начинали,— сказал Роман.

— Молчать! Не к тебе обращаюсь.

— Я его не допрашивал. Он сам сказал, что у него есть взрывчатка и что это он произвел взрыв. Видно, специалист, тол назвал по-научному — тротилом.

— Как твоя фамилия, имя, отчество? — спросил лейтенант у Романа.

— Если будете продолжать мне тыкать, отвечать на вопросы не буду.

— Ишь, какой культурный. Ваша фамилия, имя и отчество? — повторил, не пряча иронии, лейтенант.

— Зимин Роман Васильевич.

— Год рождения?

— Двадцать шестой.

— На оккупированной территории проживали?

— Я был в партизанах.

— Я спрашиваю, проживали ли вы на оккупиро­ванной территории?

— А как же, проживал.

— Ну, вот,— как видно, лейтенант таким ответом был более чем удовлетворен. Морща лоб, он что-то мол­ча записывал. Затем, явно любуясь своей писаниной, самодовольно усмехнулся, пригладил лист бумаги грязной промокашкой и придвинул к краю стола.

— Подпишите.

Роман начал читать. У него даже в глазах замель­тешило, словно кто-то, стоя над ним, просеивал из ре­шета муку,— он схватил бумагу, скомкал ее и бросил себе под ноги.

— Как это не известно, где я взял тол и для чего прячу взрывчатку? С какой целью произвел взрыв воз­ле дома, где живут работники государственной безопас­ности? Что вы написали?

— Посадить его! — приказал лейтенант милицио­неру.

Милиционер втолкнул его за дверь, обитую жестью, и с грохотом захлопнул ее. В комнатенке лежал здоро­венный дядя со скрещенными на груди руками и широ­ко открытым ртом. Он спал.

Вдруг Роман встрепенулся: он услышал за дверью голос директора техникума. Роман подошел к двери, прислушался. Данила Гаврилович говорил повышен­ным тоном, и Роман понял, что разговор идет о нем. Заскрежетал засов, и дверь отворилась.

— Зимин, выходите! — сказал незнакомый стар­ший лейтенант.— Извини, товарищ. Сорокин деталь­но не разобрался, потому и вышла ошибка.

— Да он и не желал разбираться. Вы бы прочитали, что он обо мне написал.

— Где? Здесь ничего нет,— посмотрел на стол стар­ший лейтенант.

— Он из меня врага хотел сделать. Мне же присла­ли взрывчатку из-за линии фронта, когда я партизанил. Я могу принести вещмешок.

— Не надо, я знаю, мне все рассказал ваш дирек­тор. Но все-таки сами стены не взрывайте.

— Немного просчитался, вот стекла и полетели.

— Мы уже стекла вставили,— улыбнулся Данила Гаврилович.— Пошли.

По дороге Роман сказал директору, что пойдет в военкомат, на фронт попросится.

— С чего это вдруг?

— На фронте всегда знаешь, что перед тобой враг. А тут вроде бы и свой, а за решетку ни за что ни про что засадить норовит.

— Ты уже свое отвоевал. Я назначаю тебя брига­диром. Сейчас по заготовке кирпича, а потом на строи­тельстве техникума. В ближайшие дни получишь еще карточку, одну отоваришь, а по другой будешь ходить в столовую. А на милицию не обижайся, справедли­вость, как видишь, восторжествовала. Жизнь про­жить — не мешок сшить. На своем пути встретишься еще с разными людьми. Строить новое общество не так просто. Главное, чтобы у тебя была ясная цель и чистая совесть, тогда все преодолеешь. Нам нужен флот, кадры.

— Понимаете, Данила Гаврилович, с этим лейте­нантом, который меня посадил, еще могут быть непри­ятности. Ему нравится та же девушка, что и мне.

Директор посмотрел на Романа и улыбнулся.

— Так вы что, на дуэли драться будете из-за нее? Ты у меня орел! Твои все девчата будут.

— Мне не нужны все, меня интересует она одна.