Тугельбай Сыдыкбеков - Среди гор

Но тут он вспомнил слова Саадата, который говорил: «Правда, мы с Сапарбаем вместе росли с самого детства, дружили, ссорились и мирились. И в плохом, и в хорошем мы всегда были друзьями, однако потом жизнь изменилась, изменились и мы сами. А теперь вот оказались даже врагами. Но не мы начали вражду, а сам Сапарбай. Он считает нас врагами. Ради служения закону он не остановился перед тем, чтобы допустить наш арест. Из-за него мы превратились в беглецов, из-за него мы терпим нужду и холод в горах. Значит, мы должны убить его!»

Курман налился злобой от этих дум: «Да и правда, почему мы должны щадить его? Бороться так бороться. Джигит не должен останавливаться ни перед чем: или жить, или погибать!»

Курман, ударив камчой лошадь, пустил ее рысью.

Неизвестно, какой час ночи… Плавно плыла серебряная лодочка луны по безбрежному, бездонному темному небу. От берега до берега небесного моря сияли мириады звезд. Сонный жаворонок испуганно выпорхнул из-под конских копыт. Конь на бегу напряженно вскинул уши, покосился в сторону прошлогоднего гумна и тихо заржал. Там в темноте виднелись пасущиеся лошади. Курман повернул к гумну. Это были рабочие лошади, оставленные здесь на ночную пастьбу. Курман узнал среди лошадей бурого мерина Омера и серого коня Шарше. Гнедко старика Соке тоже был здесь. Курман приблизился к гнедому, но конь этот, отличавшийся ленивостью и медлительностью, даже не попытался отбежать. Любой конокрад, который задумал бы увести гнедка Соке, бросил бы его на полпути. Но зато Курман обрадовался, увидев бурого мерина и серую лошадь.

— Бог сам дает мне добычу… Как говорится, если можешь, укради коня врага и соврати его жену.

Он стал осторожно обходить табун кругом. Курман люто ненавидел Шарше, с Омером же он был в нормальных отношениях, ничего против него не имел. Но бурый мерин Омера, очень смирный, послушный конь, в то же время был исключительно сильным, быстрым на бег, неутомимым и очень удобным для езды. Курман слез с седла, осторожно подошел к бурому. Тот продолжал спокойно щипать траву. Курман запросто привязал его веревкой за шею. Теперь надо было, не спугнув, так же быстро поймать серого коня Шарше. По правде говоря, это был конь Мендирмана, но ездил на нем Шарше, поэтому он считался шаршеновским конем. Конь был, глядя со стороны, не очень завидный, — ездили на нем много. Но если отдать его в хорошие руки, подкормить, похолить, то это будет отличный конь, достойный самых смелых и горячих джигитов. Серый конь не поддался Курману сразу. Недовольно вскинув голову, серый повернулся задом и отбежал в сторонку. Но и Курман в этом деле был не новичок. Он сумел загнать серого между своим конем и бурым, связанными между собой веревкой, снял недоуздок со своей лошади, надел его на серого, а бурого мерина обратал веревкой, затем уселся в седло и поспешил, погоняя с обеих сторон пойманных лошадей. Переехав через реку, Курман углубился в горы. По пути свернул в сосновую падь. Здесь, в чащобе, он спрятал краденых лошадей. «Пусть теперь поищут. За неделю не сыщут. А нам они пригодятся. Нужно будет, заберем», — решил он и вернулся назад по своему следу.

Аил жил своей трудовой жизнью. Рано утром ничем не озабоченные пахари выехали на поле, пастухи погнали стада. Рано утром пришли в контору Сапарбай и Осмон. Они составили сводку пахоты и затем завели разговор о делах добровольного отряда. Надо было заранее знать, что делать в том случае, если на аил нападет Саадат. В это время во дворе раздался топот копыт, и через минуту в комнату вошел незнакомый смуглый, коренастый парень в фуражке. Вошел он, не здороваясь, хотя люди, находящиеся здесь, поздоровались с ним. «Кто же это такой?» — удивился Сапарбай. Незнакомец тем временем подошел вплотную к столу и зычно спросил:

— Где контора аилсовета?

— Здесь, где вы находитесь сейчас! — ответил Осмон, продолжая писать.

«Пьяный он, что ли?» — подумал Сапарбай.

— А где председатель? — так же грубо спросил вошедший.

— Уехал по аилам…

— А секретарь?

— Я секретарь, — ответил Осмон и с удивлением глянул на него, словно бы спрашивая: да откуда ты такой, кто ты, следователь или уполномоченный?

Сапарбаю не понравилась наглость пришельца, и он неприязненно сказал:

— А вы сами кто будете?

Незнакомец с возмущением глянул на Сапарбая: как это он, мол, не знает, кто я такой?

— Я уполномоченный! Буду проверять дела аилсовета!

— Проверяйте, — проговорил Сапарбай. — Вы назначены, стало быть, к нам?