Василий Ажаев: Предисловие к жизни

«Ничего я не искала, путаешь ты по своему обыкновению», — возразила Катя.

Я тоже запротестовал, возвращая Настасье Матвеевне записку. «Спутали меня с кем-то, мамаша. Не я присылал сирень, и не моя эта записка».

Митя неодобрительно качал головой.

— Что качаешь головой? — спросил артиллерист. — Не одобряешь?

— Не одобряю. Не нравится мне, что ты так вел себя с ней.

— А ты поведи себя с ней иначе! — рассердился Сеня. — Когда тебя ранят и ты чуть живой будешь лежать в хабаровском госпитале, позови ее, покажи ей свои ордена и медали и скажи: люблю, мол, и обожаю.

— Вот еще, я-то при чем! — смутился Митя. — Да ты не сердись, рассказывай.

— Что рассказывать-то? На прощание Катя пригласила меня пойти с ней вечером в парк, на танцы. Я пообещал зайти, но не зашел.

«А я бы зашел, — подумал про себя Митя. — Я бы обязательно зашел».

— Заколебался, заходить или не заходить, — продолжал Сеня. — Романтик во мне голосом Дон-Кихота говорил: «Ты ошибся, друг Санчо: от нее пахло не потом, а тонкими духами». А неромантик возражал: «Незачем тебе, Сеня, туда идти! Не ходи».

Первый раз в жизни гулял в парке один. Вернее, простоял целый вечер над Амуром. В воде плыли и плыли огни. Ветерок изредка приносил ко мне музыку.

Смотрел я на огни в Амуре, слушал музыку и думал о том, что счастье и в самом деле трудновато найти — не в букете сирени, конечно, — кто его там ищет? — в беспредельной жизни.

— Больше ты не видел Катю? — спросил Митя, совсем смущенный.

— Видел. Мне пришлось выступать в их институте. Докладывал, как воюем. Девушек много, одни девушки. И что меня очень поразило, очень много хорошеньких девушек. Раньше я как-то не замечал, что их столько. Одну видел во всем белом свете.

Катя ко мне сама подошла в зале, во время перерыва. Смотрела все на мою грудь… Сказала с одобрением: «Вот теперь ты парень что надо!» Она так гордо поглядывала на подруг, будто мы с ней вдвоем зарабатывали ордена.

Спросила: «Будем, конечно, по-прежнему дружить, Сеня? На письма твои обещаю отвечать».

Я промолчал. Она снова задала мне этот вопрос. И снова я промолчал.

— Почему же ты промолчал? — заерзал на своем месте приятель. — Ты бы ей объяснил.

— Эх, Митя, Митя… Разве такое объясняют?

Приятели долго сидели в землянке. Потом они вышли на холод, и Митя пообещал, что сам займется Сениным орудием и выпустит его из ремонта вне всякой очереди.

Подруги сидели на стволе поваленного дерева и разговаривали. Только что народившиеся солнечные лучи просачивались сквозь листву, зайчиками бегали по их розовым от утреннего умывания лицам.

— Ты знаешь, почему я сегодня проснулась раньше всех? — спросила Женя.

— Всех раньше проснулась я, — возразила Муся. Женя решила посмеяться над подругой:

— Тебе приснился лихой моряк, лейтенант Сережа Соколов, правда? Вы совершали с ним прогулку на ледоколе к Северному полюсу. Сердце твое так замирало, что ты проснулась раньше всех.

— Я вообще не вижу снов, никаких и никогда, — недовольно сказала Муся и густо покраснела. — Что у тебя за привычка — вспоминать не к месту Сергея?

— Не хочешь рассказать сон про лейтенанта — и не надо, я сама представляю себе эту волнующую и сладкую картину.

Муся внимательно взглянула на подругу, улыбнулась и покачала головой:

— Вижу, тебе самой хочется рассказать нечто волнующее и сладкое, поэтому ты решила сначала поиздеваться надо мной. А ты не задирайся — тебе же невыгодно. Разозлишь — я и слушать не буду.

Женя смутилась. Девушки помолчали, а вокруг них все нарастал веселый шум окончательно пробудившегося леса. Какая-то птица на дереве ловко и громко щелкала клювом, будто дразня подруг.

— Можешь смеяться, но я тебе все-таки расскажу. Удивительно бывает в жизни. — Женя говорила тихо и грустно, весь задор ее куда-то пропал. — Вот уже год, как мы с тобой уехали из дому. Уже год мы идем тайгой за строителями. Я никогда не думала, что и на стройке бывают свои раненые, свой жертвы. Теперь я это узнала.

— К чему ты это? — удивилась Муся.

— Погоди… Мы ушли от всего, к чему привыкли. Все родное и близкое осталось далеко-далеко позади, — пора бы, кажется, о нем и не вспоминать. Но нет… Именно здесь, среди забот о наших больных, именно здесь приходят минуты, когда кажется, что твое прошлое, беззаботная и светлая твоя пора и товарищи по детству словно бы догнали и весело окружили тебя в этом глухом лесу. Вот и сегодня — я заснула часа на три, не больше, и увидела сон… И все пришло на память: школа, дом, игры во дворе… Тебе не смешно? — спохватилась Женя.