Александр Беляев - Изобретения профессора Вагнера. Лаборатория Дубльвэ (сборник)

Профессор Вагнер осмотрелся в темноте. Очевидно, это была кладовая, сверху донизу забитая всяким хламом. Но весь сваленный здесь скарб ничуть не мешал профессору Вагнеру. Ноги его по колено входили в какой-то сундук, тело наискось пересекали старые железные трубы, голова по шею входила в полки, уставленные ведрами и кастрюлями. Во мраке кладовой все металлические предметы светились голубоватым светом.

«Странно! Очевидно, моя сетчатка глаз стала способна воспринимать световую эманацию металлов. Об этом наука еще ничего не знает».

Вагнер обернулся к стене, через которую прошел. Ему хотелось удостовериться, цела ли стена. Как он и предполагал, в ней не осталось ни малейших следов после того, как он прошел сквозь нее. Но его поразило другое: сквозь стену он увидел только что покинутый им кабинет, ярко освещенный электрической лампой и огнем камина. Стена стала проницаема для его зрения, хотя каждый кирпич и известковые прослойки сохраняли свои формы. Он увидел Шмидта, пытающегося каминными щипцами извлечь «волшебную коробочку» из пламени, и Таубе, который возился с Брауде, очевидно, потерявшим сознание. Стена у входной двери была тоже прозрачна, и Вагнер видел следующую комнату, с сидящими сторожами, и дальше – целую анфиладу комнат. Тою же «прозрачностью» обладала и мебель. Поэтому очертания предметов, комнат и людей как бы накладывались друг на друга, как на фотографии с несколькими различными видами, снятыми случайно на одной пластинке.

«Совершенно непонятно! Мои глаза приобрели свойство икс-лучей».

Осмотрев еще раз кладовую, он обратил внимание, что свет из кабинета не проникает сюда: кроме голубоватого отсвечивания металла, комната была погружена во мрак.

«В этом, впрочем, нет ничего удивительного: обычный свет не может проникать через стену. Но удивительный эффект: я вижу свет, который не освещает ни меня, ни окружающих предметов. Однако почему две стены кладовой совершенно темны?»

И он шагнул в одну из этих темных стен, но остановился, вскрикнув от неожиданности: его нога не нашла точки опоры. Тогда он осторожно просунул голову сквозь стену, и голова сразу погрузилась в темную осеннюю ночь: стена была наружная. Шел сильный дождь, но капли проникали сквозь его голову, и она оставалась суха. Бушевавший ветер и холод были неощутимы.

«Великолепно! Не надо пальто и зонтика! Однако я едва не упал. Оказывается, новый для меня мир имеет свои опасности! Буду осторожней!»

И он прошел сквозь старую, массивную дубовую дверь в освещенный коридор и направился к выходу. Два сторожа устремились к нему. Очевидно, они еще ничего не знали.

– Стой! Кто идет?

– Профессор Вагнер! – И он двинулся дальше, не обращая на них внимания.

Сторожа бросились к нему, но они лишь столкнулись друг с другом, пытаясь его схватить. Закричав от ужаса, они разбежались.

Профессор вышел в сад и осмотрелся. На темном небе едва выделялся еще более темный силуэт старого замка. Комнаты, в которых был свет, сверкали во мраке, как висящие в небе большие кубические фонари. Стены их были прозрачны для Вагнера, и он видел, что делается внутри. В замке поднималась суета.

Люди бегали по освещенным комнатам, пропадали во тьме темных лестниц и появлялись вновь в свете других комнат. Все они бежали вниз. Они еще пытались преследовать его. Вагнер невольно улыбнулся и стал спокойно спускаться по склону холма.

Погоня не пугала его. Но он, привыкнув к тишине научной работы, не любил шума. И потому, услышав приближающиеся крики толпы, он вошел в дуплистую липу, стоящую у дороги. Мимо него промчались слуги с ружьями в руках, освещая дорогу фонарями. Несколько человек остались осмотреть дерево. Их голоса доносились глухо.

«Интересное наблюдение. Слух действует нормально, а глаза видят фонари сквозь ствол дерева!»

Но вот исчезли фонари. Профессор вышел и продолжал путь.

Светало. Ветер разогнал тучи. На востоке показалась заря, но она имела не розоватый, а какой-то совершенно новый цвет.

Профессор Вагнер вспоминал все цвета и оттенки, но не находил ничего похожего. Основные цвета – красный, желтый и синий – ни в парных соединениях оранжевом, фиолетовом, зеленом, ни в сложных, дающих все разнообразие красочного мира, не могли создать ничего подобного. Когда взошло солнце, эффект получился еще более изумительный: диск солнца состоял из ослепительно-яркого калейдоскопа неведомых цветов. Не менее изумителен был и ландшафт. Он приобрел какой-то негативный характер. Теневые краски были ярче освещенных мест. Не было ни одного знакомого светового сочетания. Будто за одну ночь какой-то волшебник-футурист перекрасил весь мир, пользуясь палитрой, унесенной из другого мира.