Сергей Сартаков - Ледяной клад. Журавли улетают на юг

— Да разве заранее знали, что с пароходом такое приключится? взволнованно говорила Варя.

— Значит, надо было якорь бросать и стоять там, где ваши участки, — в Дороговой, что ли, ждать парохода.

— Выходит, мы плохо сделали, что плыли вперед? На месте стоять надо было?

— Да уж в таком разе ясно — стоять. Без харчей куда же? Как цыплята вылупились. Что вы теперь?..

— Да как тебе, деда, не совестно!..

Вошла Афимья с лотком рыбы. Пять штук свежих, невспоротых еще стерлядей. Старик отвел ее руку.

— Гляди-ка, Афимья, эти молодцы… — он говорил с явной насмешкой, — за целым бочонком приехали. Да нас же еще корят, попрекают.

— Вон чего! — сухо сказала Афимья. И дальше отставила лоток. — Нет, мы такими делами не занимаемся.

— Да вы что, нас за жуликов, что ли, считаете? — чуть не закричала от обиды Варя.

— Кто вы — мы вас не знаем, — уклончиво сказала Афимья, — а дело вы нам нехорошее предлагаете.

— Наряд давайте, — поддержал ее старик, — наряд. Тогда вам хоть десять бочек отпустим! — И расходился: — А что я старик, ты, девушка, мне этим в глаза не тычь: государственный интерес я оберегать обязан Рыба наша тоже не куда-нибудь идет — на заводы, рабочему классу. И наряды заведены не от баловства, не пустячные это бумажки. На пустом берегу мы живем, а не дикари какие, все понимаем. Года молодые, девушка, нам не вернуть, это ясно. А не комсомольцы мы — так внуки мои комсомольцы. И с заслугами, и в орденах ходят. Я перед ними совестью своей отвечаю…

— Нет, так нельзя! — горячо заговорил Александр. — Вы только послушайте…

И он, сильно волнуясь, сызнова повторил все. Только теперь говорил он со всеми подробностями: куда идет этот плот и почему идет так поздно. Рассказал, как он там, на Севере, нужен и как важно приплавить его до конца навигации. Перечислил, из кого состоит команда плота, рассказал, как тяжело было девушкам решиться на такое дальнее плавание и как все-таки они поплыли. Да, они могли бы стать на якорь где угодно: и в Старцевой, и в Дороговой, и в Усть-Каменной. Никто их не гнал. А они не стали. Без продуктов, одежда плохая — и поплыли дальше. Потому что каждый день — это пятьдесят километров. Бывает и больше. Цепи оборвало — и то не остановились. Можно еще плыть — плывут. Артель рыбу ловит сверх плана — это дело государственное, а плот сверх плана на самую важную стройку идет — это, выходит, не по-государственному? Да, их не догнал пароход. Но как обвинять, не зная, в чем дело! Никто не знает, что могло с ним случиться. Они вот и сами чуть не утонули сегодня. Енисей-батюшка — суровая река… Что ж, если не догнал пароход, значит, надо было и плот бросить? Выйти на берег и руки сложить? Так, что ли? Интересно, вот они — дедушка с засольщицей Афимьей, — как бы они поступили? Наверно, тоже бы не бросили…

Он говорил все горячее и горячее. Рассказал, как сегодня половина команды ягоды, орехи собирать поехала, а на плоту вовсе горсточка людей осталась. Лоцман больной. И опять-таки якорь не бросили. Можно плыть плывут. Вот так русские люди и на фронте делали — сверх предела сил своих сражались. Тем и Родину от врага спасли. Почему же после войны работать должны иначе? Будто Родину любят только в бою? Такими девушками, какие здесь плывут на плоту, каждому советскому человеку гордиться бы надо…

— А мы в жулики попали, — отирая пот со лба, закончил Александр. Слышали бы это наши девчата! Что ж, до свиданья, спасибо за обед, хозяева. Нельзя так нельзя. И без рыбы поплывем. Не знаю, чем будем кормиться, а плот все равно не остановим.

— Если обидела я вас сгоряча словом своим, — сказала Варя, — простите. Умысла у меня не было…

Тихо потрескивали в печке дрова, теплый пар поднимался от сохнущей на шестах одежды. Старик сидел, низко опустив голову. Афимья закусила губу.

— Конечно, — сказала она и нерешительно посмотрела на старика, — не знаю, как Степан… Правду вы говорите: нельзя плот останавливать. Можно бы дать вам…

— Я согласный, — не поднимая головы, ответил Степан.

— Есть у нас артельная рыба, своя, нам процент полагается. Ясно, могли бы бочонок дать. От нас двоих, может, и не получится, а со всей артели бочонок — дело пустое. Только люди-то все на лове.

— Ничего не скажут, — погладил бороду Степан, — на это дадут. Объясним. А за худые мои слова и вы не сердитесь. Забирайте рыбку себе на здоровье.

— Мы ведь не так, мы за деньги, — забеспокоилась Варя. — Сколько вам надо платить?

— Ай, вот еще — сколько! — словно отталкиваясь, замахала руками Афимья. — Не купленная, свой труд. Считайте — заемное.