Валерий Осипов - Неотправленное письмо

Но судьба сжалилась всё-таки над нами. Ей, наверное, показалось уже просто неприличным подвергать нас столь жестоким пыткам так долго. Мы почувствовали, что поднимаемся вверх, — это начинался водораздел. Мы прошли ещё немного и наткнулись на овраг, на одном из склонов которого лежало несколько деревьев, образуя естественный навес. Это было наше спасение.

Смертельно хотелось спать (мы были на ногах третью ночь подряд), не чувствовали ни рук, ни ног — одна сплошная ноющая боль. Кости ломило от сырости. Хотелось лечь, забыться и наплевать на всё. Но это была бы гибель. Я приказал ребятам устраивать костёр.

Костёр еле-еле разожгли, — как не хватало нам Сергея с его таёжной сноровкой! Стали сушить вещи. Среди продуктов оказались две банки консервированного спирта. Это спасло нас от неминуемого воспаления лёгких. Мы разделись, развесили вокруг огня всё барахло и стали растирать друг друга разведённым спиртом. Таня сначала не хотела раздеваться — пришлось срывать с неё мокрое тряпьё чуть ли не силой. Германа я заставил отвернуться, а сам, на правах старшего, растёр её от пяток до макушки, потом завернул в палатку и посадил к огню.

Потом мы выпили по кружке разведённого спирта (боюсь, что кто-нибудь из ребят всё-таки заболеет) и стали сушить патроны. Всего у нас девятнадцать патронов, семнадцать банок консервов, одно ружьё (второе решили выкинуть), три спальных мешка и палатка. Ну что ж, не так уж и плохо.

Вот так-то, Веруха. Чувствуешь, в какой переплёт попал твой муженёк? Сейчас я пишу тебе, сидя всё в том же овраге у костра. Мы немного очухались, натянули палатку возле самого огня, в которой в двух спальных мешках спит Таня, — её сильно знобит.

Я пишу тебе так подробно обо всём, чтобы хоть как-нибудь рассеяться и отогнать мрачные мысли, которые лезут в голову. Ведь мы ещё не решили, как будем добираться до самолёта, — пешком или снова вплавь (на второе, я думаю, больше никто не согласится). А зима уже на носу, и не какая-нибудь зима, а якутская. И девятнадцать патронов, и полтора десятка консервных банок — плохая защита от неё.

Пришёл Герман — он ходил на разведку. Дождь ещё идёт, но уже слабее. Герман говорит, что мы попали на одну из сопок, которые сплошной грядой тянутся по левобережью реки. Отсюда до главного русла километров пятнадцать — то расстояние, которое мы прошли ночью по разливу. Дойти по левому берегу до места встречи с самолётом, конечно, не удастся. Все пади и долины между сопками залиты водой. Кроме того, без карты мы не найдём это место — весь же рельеф теперь изменился от этого проклятого наводнения, все косы затоплены и скрыты под водой. И изменить место встречи с самолётом нельзя — рацию унесло. Как быть?

Решаем положиться на истину, не раз уже выручавшую русского человека из всяческих бед: утро вечера мудрёнее. Ложимся спать. Завтра, реально обсудив все «за» и «против», примем решение. Спокойной ночи, Верушка! Когда будем вместе читать моё письмо, я всё-таки вспомню этот вечер. Его нельзя будет не вспомнить…

Пишу на привале. Мы идём по тайге. Вчера утром решили, что добраться до встречи с самолётом нет никакой возможности, а ждать машину в двухстах километрах от косы нелепо. Река как средство передвижения вообще отпала: во-первых, плыть по ней нельзя; во-вторых, она делает огромную петлю — в несколько сот километров, так что морозы могут застать нас среди глухой тайги. Конечно, нас будут искать. За нами пошлют самолёты, даже если будет и не такой дождь. Но ведь всё может случиться — мы можем разминуться с лётчиками. А потом самолёт может и не долететь до этих мест, может потерпеть аварию во время осенних воздушных бурь, — мало ли на что способен якутский климат? Но если даже и долетит, как он будет искать нас в тайге? Находиться всё время на плоту на главном русле невозможно. Да и смогут ли лётчики отклоняться в сторону от места условленной встречи? От косы им надо будет сразу поворачивать назад — никакого бензина не хватит отклоняться в стороны.

Словом, мы решили, что, пока есть консервы, патроны и силы, надо самим попробовать выйти из тайги. Хуже всего сидеть и ждать. В нашем положении лучше всего надеяться только на себя. Может быть, мы ошибаемся, но больше оставаться в неизвестности нет никаких сил.

План наш прост: идти всё время на юг, пересекая водораздел, вокруг которого река делает петлю. Будем срезать угол. Думаю, что до первых больших холодов успеем выбраться.

Ребята мои молодцом, хотя у Германа, по-моему, не спадает температура после ночного купания. Таня ужасно подавлена всем происшедшим, но не подаёт виду, держится хорошо, смеётся, шутит.