Ирина Серебренникова: Неотправленное письмо

Нас двое в комнате,
за шторой майский дождь
То зашумит, то снова затихает.
И силуэт твой в полумраке тает.
Но вижу я, ты руку подаёшь.
Откуда столько нежности в твоих
Руках, в твоих губах,
давно знакомых?
И я воспринимаю по-иному
Чуть слышный вздох
и ласки близкий миг.
Откуда столько нежности во мне
И столько позабытого волненья?
Стучит в висках, чуть-чуть дрожат колени,
И сердце бьётся где-то в стороне.
Такого мая не было у нас,
И, может быть, потом уже не будет.
Нас двое.
Из свидетелей и судий
Лишь майский дождь
за шторой
в поздний час.

Короткие встречи, случайные встречи,
Ты кем-то совсем ненадолго отмечен.
Какой-нибудь час или, может быть, вечер,
Пытливые взгляда, туманные речи…

А после разлука на целую вечность.
Но память, как ноша, ложится на плечи…
И сердце шалит – ненадежный советчик.
Короткие встречи, случайные встречи…

Нагрянуло
и жизнь перевернуло
За день на все грядущие года.
Как пламя обожгло
и полыхнуло,
Лишило и рассудка, и стыда…
Отхлынуло. Не сразу отрезвило.
И долго сердце продолжало ныть…
Не понимаю я, что это было —
Любовь или
желание любить?

Я слышу голос в трубке телефонной,
До боли обжигающей знакомый.
Опять сама изобрела предлог.
Развязывая быстрых мыслей путы,
Секунду раздвигая до минуты,
Затягивая моно-диалог.
По капле принимаю униженье,
Свело на трубке пальцы в напряженье,
А сердце… будто кто в кулак зажал.
И всё же я молю тихонько Бога,
Чтоб разговор продлился хоть немного,
И голос мой – предатель – не дрожал.

Мне говорят, что годы пролетели
И растворились в дымке суеты.
Быть может, так и есть на самом деле,
Но что мне скажешь ты?
Но что мне окажешь ты?
Мне говорят – уже всё было, было,
А впереди прозрачность пустоты.
Зачем же так на мир смотреть уныло?
И что мне скажешь ты?
И что мне скажешь ты?
Мне говорят, что истина есть в спорах,
Да умников не переубедишь.
Я не люблю досужих разговоров.
Вот только ты скажи…
Но ты молчишь…

Мелькнула осень у ворот,
И лист желтеет.
А время движется вперёд —
Нас не жалеет.
Не уберечь нам головы —
Морозный иней.
Наверно, стали я и Вы
Чуть-чуть иными.
Я не согласна, что года
Прошли напрасно;
Что мы стремимся в никуда —
Я не согласна.
Не убоясь худой молвы,
Грешу – не каюсь.
Но вспомню, что есть где-то Вы,
И я… смиряюсь.

Та, первая любви весна —
С неслышно робким придыханьем,
С нетерпеливым ожиданьем —
Своя у каждого она.

А осень поздняя – одна,
С её слезами и стенаньем,
И веток голых прозябаньем,
Одета в серые тона.

Но и осеннею порою
Весны забытые приметы
Вернут ушедшее давно.

Взыграет тайно ретивое,
А что потом не будет лета,
Не всё ль равно?

Говорим и про то, и про это,
Но, увы, получается так,
Что из ящика каждое лето
Вынимает он старый рюкзак.

Он кладет в него старую майку,
Старый свитер и пару сапог,
Торопливо мне бросив: «Бывай-ка!»,
Устремляется он за порог.

В мыслях там он, где новая стройка,
Где ему не знакомы места,
Люди неприхотливы и бойки,
Жизнь здорова, легка и проста.

Я с балкона смотрю ему в спину,
На заплатанный тощий рюкзак,
Как когда-то отцу —
нынче сыну.
И с собою не справлюсь никак.

Что-то не так сказала,
Как-то не так взглянула, —
Кажется, обещала,
Вышло, что обманула.
Скажешь – одно притворство —
Это во женской части.
Может быть, годы просто?
Нету на них напасти.

В это жаркое, душное лето
Нет письма от него, сам он где-то,
Телеграмма всего в полстроки,
Телефона чужие гудки.