Вячеслав Бучарский: Экзамены

— А сколько ему?

— Да он всего на год меня старше, двадцать семь…

Иннокентий рассмеялся.

— Ты, стало быть, уже не молодой?

— Паря, дак на мне ответственность какая!.. Экипаж у меня. А еще баржи. У нас ведь каждая баржа как золотая, мало их, не хватает прямо позарез… Ну и то, конечно, что я уже седьмой год на Реке.

— Не спеши стариться, Кирька! — с мягкой и чуть завистливой улыбкой убеждал Иннокентий. — Молодой ты еще… хотя и ранний, как говорится. Так что давай, раз дело серьезное, сам и решай.

Кирилл потянулся рукой к затылку. Вид у него был смущенный.

— Э, не был бы я отцом, разве бы колебался! — воскликнул он. — К тому же нельзя никак капитану колебаться — за такое Река наказывает. Но вот как вспомню, что дома Серега мой орет… И Наташка одна с ним воюет. А я в это время за четыреста верст у причала без дела ошиваюсь… Дом ведь теперь у меня есть, чувствуешь? Никогда не было своего угла, а теперь целая комната в шестнадцать квадратов!

— У тебя есть, а у меня вот нет, — жестко произнес Иннокентий. — И ничего, живу, как видишь.

Кирилл даже поежился — так ему совестно стало, что нечаянно задел самую больную для брата струну. Он решил сменить разговор, но в эту минуту дверь открылась и в комнату решительно вошла Таня.

— Вот они где окопались! Хорошо устроились, братцы, ничего не скажешь. Только ведь публика скучает, очень интересуется, когда к столу пригласят.

— Ну, вот и пойдем. Только присядь с нами на минутку, очень тебя просим, — с пьяноватой задушевностью заговорил Иннокентий. — Это ведь братишка мой, Кирилл! Видишь, какой он молодчина. Приехал повидаться со мной, стариком…

— Ну и имена у вас! — произнесла Таня. — Иннокентий… Кажется, в полкилометра длиной. Да и Кирилл — тоже частокол порядочный.

— Зато исконные, сибирские. Ты выпей с нами, Танюш. По семейному, так сказать.

Старший из братьев улыбался, на его обмякшем лице было выражение разоблаченного обманщика, который, впрочем, ничего плохого и не замышлял.

— Нельзя! — категорически отказалась Таня. — Нехорошо. Там ведь ребята ждут! Берите сумку, Иннокентий Николаевич, и пойдемте наверх.

— Да ведь брат же он мой, Танюша! Уж при нем-то можно не притворяться! — огорченно воскликнул Иннокентий.

— Пойдемте, пойдемте, — нахмурясь, пригласила Татьяна.

Славным получилось застолье! Тамада, маленького роста, почти квадратный толстячок с квадратным же лицом, уверенным тенорком призвал всех к тишине и провозгласил первый тост за именинника. Из его слов Кирилл узнал, что мастер на стройке только таким и должен быть, как Иннокентий Николаевич…

Кириллу понравился тост, произнесенный братом. Иннокентий сказал, что всегда удивляется, когда слышит рассуждения насчет того, где лучше жить: в городе или в деревне, в большем городе или в маленьком, на западе или здесь, в Сибири. Лучше всего живется, сказал Иннокентий, там, где ты чувствуешь себя молодым и сильным, где окружают тебя добрые и надежные товарищи. И пусть у первых жителей пока еще безымянного города много проблем и неудобств, но ему, Иннокентию, жить здесь очень нравится, потому что его жизнь здесь имеет и смысл, и общественную пользу.

Заиграла музыка — крохотный магнитофон, Кириллу захотелось танцевать. Он стал приглашать подряд всех девушек и каждой улыбался и говорил, что ему здесь очень весело и хорошо.

Разгорячившись, он захотел воды и вышел в коридор. На лестничной площадке на подоконнике сидел в одиночестве старший брат.

— Кешка, ты почему не танцуешь? — закричал Кирилл.

— Плохо, брат, получается у меня. Ритм не могу выдерживать, что называется, сдвиг по фазе. Понимаешь, у каждого возраста своя частота колебаний. Моя частота уже не совпадает с вашей частотой.

— А там Таня, — сообщил Кирилл. — Одна… Как же так?

— Ничего, — бодро сказал Иннокентий. — Что за нее беспокоиться. Она молодая… Ты знаешь, что она на пятнадцать лет моложе меня? Да. Почти что дочь. И все они здесь… дети еще. А я вроде бы переросток.

— Неужели поссорились? — удивился Кирилл.

— А мы с ней постоянно ссоримся. С ней нельзя не ссориться, потому что у нее романтический энтузиазм прежде ума, прежде логики. Она приехала по комсомольскому призыву строить новую ГЭС и считает, что плотину должны были начать возводить как раз в день ее прибытия. Чтобы она была на самом переднем крае такого строительства. Но по разным причинам до начала плотины пока еще далеко, а понять этого она никак не может. Хорошо, выход нашелся: нет плотины, буду строить новый город. Вот и забралась сюда. Но опять же… Общежитие-пятиэтажку целый год строим! Своего бетона нет, каждую панель, каждое перекрытие ждем, пока вы по Реке притащите. А она не понимает, плачет, считает, что руководители стройки во всем виноваты, что они бездушные чиновники и бюрократы.