Илья Штемлер - Взгляни на дом свой, путник!

Я человек не робкого десятка и был в разных переплетах, но тут, признаться, мне стало не по себе.

Бункер, солдат, железный израэлит, явно из госбезопасности, и куда-то исчезнувший паспорт. Не на улицу же он вышвырнул мой серпасто-молоткастый, наверняка за стеной его подхватили. Желают уяснить, не с арабским ли лазутчиком имеют дело…

Эта мысль меня немного успокоила. Я стоял молча, чувствуя на себе тяжело ползущий взгляд израэлита, и очень обрадовался предложенной сигарете. Табачный дым, перемешиваясь, как-то сближает собеседников, хотя лично я не курю.

– Какого же вы вероисповедания? – Израэлит погасил зажигалку. – Иудейского?

– У меня нет вероисповедания, – ответил я. – Хоть я и еврей, но без вероисповедания.

Ответ озадачил израэлита. Он пояснил его на иврите солдату, и тот уставился на меня с детским любопытством.

– Еврей, но не иудей! – буркнул израэлит. Я виновато кивнул: да, выходит так.

– И… брит вам не делали? – углублялся израэлит.

Я кивнул: виноват, мол, не обрезан. Как-то было не принято в нашей стране совершать ритуал единения человека Богом избранного народа со своим Господом.

Это откровение, видимо, повергло солдата в легкий нокдаун. Он уперся подбородком в складной решетчатый приклад знаменитого на весь мир автомата «узи» и старался не моргать, дабы ничего не упустить. А в душу израэлита, видимо, вкралось подозрение. Если дело дойдет до определения национальной принадлежности пришельца, не за что будет зацепиться…

– Хорошо! – сказал он сурово. – А какое мясо едят евреи?

– Н у… какое достанут, – ответил я.

– Не понял, – растерялся контрразведчик.

– В моей стране едят мясо, которое достанут, – раздражаясь, ответил я.

– А в религиозном смысле? – Израэлит пустил по своему медальному лицу первые тени гнева.

– Кошерное! – догадливо вскрикнул я.

– Кошер, кошер, – закивал солдат, радуясь, что я, кажется, выдержал первый экзамен.

И мой следователь чуточку расслабился.

– Ну, а какие вы знаете еврейские праздники? – начал второй тур израэлит. Видимо, он не только тянул время, связанное с проверкой моего документа, но и проводил свою работу.

– Праздники? – наморщил я лоб. – Ну… Пасху.

– Пейсах, – поправил «гэбист». – Еще какие?

Я хорошо помнил, по ассоциации, название веселого праздника. По звучанию напоминающего прибор синхрофазотрон, недаром же я по образованию технарь.

– Симхастоер! – с готовностью выпалил я.

– А Йом-Кипур? – поощрительно подхватил мой следователь.

– Да-да… Конечно. Йом-Кипур. Это печальный праздник, день покаяния в грехах. – Моя память вдруг выдала информацию, вложенную еще бабушкой. – В этот день евреи не работают, как и в субботу.

– Кстати, вы справляете субботу? – прищурился израэлит.

– Шабат! – на иврите пояснил солдат.

– А как же! – с воодушевлением ответил я. – Каждую субботу не работаю.

– А говорите, что вы не иудей? – подозрительно промолвил израэлит.

– Н у… у нас вся страна таких иудеев. Даже двойных иудеев.

– То есть? – не понял израэлит.

– Мы не только в субботу, мы и в воскресенье не работаем. Мы вообще довольно часто ни черта не делаем, – ликовал я. – Мы в моей стране сплошь крутые иудеи.

Не знаю, чем закончился бы этот странный допрос, но раздался мелодичный звук зуммера и в пенал, что под щелью в стене, выпал мой паспорт и полоска бумаги с каким-то шифром. Израэлит пробежал глазами листок и, скомкав, сунул в карман. Видимо, все было в порядке, никаких подозрений. Приняв от меня необходимые данные сестры и ее домочадцев, израэлит ушел.

Через две недели сестра получила вызов. Кто помог? Тот израэлит или просто совпадение? Во всяком случае, серьезная контора.

Можно спросить: а при чем тут марокканские евреи?!

В 1965 году, в Марокко, в переводе с русского были опубликованы «Протоколы сионских мудрецов». В том самом 1965 году, когда Второй Ватиканский собор принял «Буллу о евреях и других нехристианских народах». Этот поистине исторический документ кардинальным образом пересмотрел двухтысячелетнюю легенду о том, что евреи распяли Христа. Хотя известно – Христа распяли римские воины по приказу римского наместника. Евреи же, а точнее члены синодриона, религиозного суда, принимали участие в судьбе своего соплеменника. Ибо то, что проповедовал Христос, являлось для кабаллистов величайшим кощунством – человек не может быть сыном Бога. Это главное, что не могло примирить старую религию с новой.