Евгения Изюмова - Аттестат зрелости

Светлана доехала на автобусе до набережной, где останавливался небольшой катерок с громким названием «речной трамвай», а попросту - паром. Он курсировал между городом и совершенно изолированным от него посёлком со странным названием - Моторный. Почему Моторный, Светлана не знала. На том берегу был причал буксирных катеров, может, поэтому и - Моторный?

Паром причалил к деревянным мосткам, на которых ожидали переезда несколько человек.

Светлана сошла на берег вместе со всеми. По асфальтовой дорожке пошла, поднимаясь на дамбу: левый берег реки был пологий, и посёлок в половодье от прибрежных домиков до дальних, смотревших окнами на картофельное поле, затоплялся, пока не построили эту дамбу. И дома в посёлке необычные - с высокими фундаментами, чтобы вода не проникала внутрь, а если такое случалось, то жители Моторного перебирались на чердаки, но из поселка не уезжали, а по улицам плавали на лодках, потому у каждого дома на козлах дожидались своего часа - июньского разлива реки - лодки: килевые шлюпки, плоскодонки. Чаще последние: строить их легко, да и пройдут они всюду - на тихой воде плоскодонки прочны и устойчивы. Но вот уже несколько лет лодки стояли на приколе, разве что самые заядлые рыбаки по весне спускали на воду самодельные свои «корабли», но многие из них давно уже обзавелись отличными металлическими катерами типа «казанки». Сновали по реке и быстроходные «Прогрессы». Впрочем, других марок Светлана не знала, а вон сколько катеров болтается у пирса лодочной станции.

Светлана постояла немного на дамбе. Отсюда далеко видно, ведь дамба, пожалуй, повыше противоположного берега. Вся река и посёлок видны, как на блюдечке. По реке то и дело пробегали моторные лодки. Басовито гудела «Ракета», пришедшая с верховьев, причаливая к речному вокзалу, откуда только что отвалила «Москва», и, утюжа воду, неуклюже, неторопливо пошла вниз по реке. «Москва» пронзительно засвистела перед ширмой из узких плотов-бонов, перегораживающих реку, требуя пропустить её.

Сплавщики в ярко-оранжевых спасательных жилетах выскочили из двух домиков, срубленных на плотах, быстро заработали лебедками, и ширма, сначала нехотя, а потом стремительнее, подгоняемая быстрым течением реки, двумя крыльями отпрянула к берегам. Будто радушный великан раскинул руки: путь свободен...

Светлана знала, что эта перегородка из плотов со странным названием - ширма, служила для брёвен-одиночек, плывущих откуда-то сверху, ловушкой. Сплавщики ловили брёвна и баграми сталкивали в огороженный бонами от всей реки закуток. А когда брёвен набиралось достаточно, их сплавляли молем-самосплавом вниз по реке до фанерного комбината, если много было березы, или связывали в плоты и буксировали вверх по реке, на лесокомбинат. Глядишь, брёвнышки шли в дело. Но если честно, то много, выброшенного в половодье, леса остается на берегу, всё это гниёт годами, а то брёвна, переполненные влагой, уходят на дно или плавают торчащими из воды «топляками».

Светлана понаблюдала, как сводили ширму сплавщики, посочувствовала им молча, глядя, с каким напряжением они крутят ручки лебёдок, и отправилась в посёлок. Ей надо было попасть на улицу Гагарина к редактору стенгазеты, о которой она собиралась написать. Она шла и удивлялась: надо же, здесь и улицы сплошь речные да сплавные - Речная, Катерная, Якорная, Сосновая, Канатная... Но и космонавтов сплавщики, видно, тоже уважают: рядом с улицей Гагарина была улица Титова.

Светлана поёжилась: холодно. Весь день солнце боролось с тучами и ветром. Ветер зло и порывисто рвал с деревьев последние листья, швырял их на землю целыми пригоршнями. Или, хвастаясь силой, поднимал с земли целые горы сухого осеннего золота, и вот уже завертелись листья в бешеном танце, и всё терялось в рыжей метели. Ветер свистел, улюлюкал, рычал и бросал в небо, в лицо прохожих сухие листья, бессовестно оголял деревья. Злорадно хохоча, он винтом вворачивался в стаи туч, как волк, выискивая среди стада самую пушистую, кудрявую, и вгрызался в её тело. Тучи, суетясь, стремглав бросались туда, куда, играя, направлял их злой ветер, и в образовавшуюся брешь прорывались лучи солнца.

Под напором ветра тучи разомкнули свой суровый, хмурый строй. Одинокий солнечный лучик проскользнул вниз... О, чудо! Поникшая замерзшая осинка около одного из домов заполыхала, как костер. Всеми своими листочками деревце затрепетало под лучами солнца, веточки, казалось, потянулись вверх, к живительному теплу. Это была невероятная картина: хмурая улица, неприветливые серые дома - и единственное яркое пятно на сумрачном фоне, горящее, манившее к себе взгляд...