Лев Давыдычев - Трудная любовь

Маро критически осмотрела стулья, покачала головой и проговорила:

— Раздавлю.

Они обнялись с Ольгой и расхохотались, хотя Ольге было невесело, она думала о Валентине, о том, что с ним случилось, как он живет.

— А что, что мне делать? — настойчиво допытывалась Маро. — Что ему говорить?

— Будь с ним строже…

— Он меня боится, ой! Он водку пил. Я сказала: ненавижу. Он перестал. Я не поверила. Он меня домой привел. На буфете бутылка стоит. Вот, говорит, здесь она, голубушка, месяц, твоего, Маруся, разрешения ждет. Мама его сказала, что бог даст мне сто лет прожить. А Максим сказал: со мной Маруся дольше проживет… Мне стыдно…

— Пей чай, — предложила Ольга, чтобы вывести подругу из задумчивости. — Ты напрасно волнуешься.

— Совсем не напрасно. Он ведь не дружить со мной хочет. Он ведь… жениться хочет. — У Маро появилось страдальческое выражение лица. — Не знаю… — Она залпом выпила стакан, поморщилась: — Ай, сахар не положили, ну, ладно.

— Валентин где живет, ты не помнишь? — спросила Ольга.

— Свободная, двадцать четыре.

«Не очень далеко, — подумала Ольга, — минут двадцать, не больше… А что?» Проводив Маро, она зажгла настольную лампу и, не сняв платья, легла… Свободная, двадцать четыре… Недалеко от семнадцатой школы… Удивится… Можно минут за десять дойти, если идти быстро… Ну, хорошо, вот я пришла, а что буду говорить?.. Очень просто: пришла, и все… Ночью?.. Ну, и что?

Ольга покосилась на часы: одиннадцать. И не вечер и не ночь. Она встала на. холодный пол, съежилась. В окно лился голубой лунный свет. Чудесная мысль: ведь совсем не обязательно заходить к нему, можно лишь постоять у окна, пожелать спокойной ночи…

Она не бежала по улице, она шла неторопливо, наслаждаясь каждым шагом. Ведь это были шаги к нему, к светлому окну. По временам она на несколько шагов закрывала глаза и тогда ей казалось, что она летит.

И лишь когда стало тяжело дышать, Ольга заметила, что бежит. С трудом прочитав номер дома, она подошла к окну, в котором горел неяркий, видимо, от настольной лампы, свет. В двух соседних окнах темнота. Руки стали непослушными. Ольга медленно подняла руку и стукнула в стекло. Вздрогнула: стук раздался на всю улицу, сейчас сбегутся люди. Пусть, она не боится их.

За тот короткий промежуток времени, который потребовался удивленному Валентину для того, чтобы пройти через коридорчик и кухню, открыть несколько запоров и выбежать на улицу, Ольга устала ждать и думала уже идти обратно. Ей захотелось пить, и она решила, что если Валентин не выйдет, она наестся снегу, заболеет и будет лежать в больнице. Тогда-то он обязательно придет.

Звякнула задвижка в воротах. Ольге захотелось спрятаться, убежать, но, как это бывает во сне, она не могла двинуться с места.

— Откуда ты? — удивленно прошептал Валентин. — Оля!

— Я пришла, — с трудом выговорила она. — Пришла узнать… Маро была у меня и сказала…

Он стал о чем-то говорить быстро и неразборчиво, она увидела, что он без пальто, и перебила:

— Уходи, уходи, ты простудишься. Иди. Ты простудишься, — повторила Ольга. — Я не могла не прийти. Ты не сердись.

Шел легкий веселый снег.

— Иди, иди, — умоляла Ольга, — ты простудишься. Потом проводишь меня. Здесь совсем недалеко. Я минут за пять добежала.

Но Валентин не уходил.

— Может быть… — тихо начал он.

— Нет, нет, — горячо ответила Ольга, — не надо… Лучше не надо. Потом…

Валентин кивнул, но не ушел до тех пор, пока Ольга не поцеловала его.

Риточка быстро вскочила со стула, увидев на пороге генерала в серой папахе.

— Разрешите? — спросил генерал густым басом. — Мне нужно увидеть Валентина Лесного.

— Сегодня ему разрешили работать дома.

— Ничего не понимаю, — когда генерал говорил, пушистые его усы шевелились. — Во-первых, дома его нет, а, во-вторых, с работы он, насколько мне известно, уволен.

— Не беспокойтесь, товарищ генерал, — с обворожительной улыбкой произнесла Риточка, — он уже восстановлен.

— Вот сорванец, скажите пожалуйста…

Риточка не сводила с генерала восторженных глаз. Он даже смутился и пробасил:

— К редактору можно?

Копытов встал, удивленно глядя на необычного посетителя.

— Лесной, — представился генерал, — сына ищу.

— Он… — Копытов был в замешательстве. — Он дома работает. Срочный материал.

— Разрешите на правах отца полюбопытствовать, за что его увольняли?

— Обстоятельства…

— Нет! Нет! — энергичным жестом остановил его Лесной. — Я пришел не просить за него. Больше всего не терплю подобных папаш. Мне важно узнать причину, в целях воспитания, так сказать.