Кирилл Голованов - Матросы Наркомпроса

— Что делать, салажата? Это война.

Раньше слово «война» звучало иначе. Например, в бодром замечательном марше: «Пролетит самолет, застрочит пулемет, загрохочут могучие танки…» Но Билли Бонс произнес его без обычной значительности, и слово обожгло Аркашку своей обнаженной простотой.

Трое суток англичане гнались по океану за убийцей «Худа». Гасилов не пропускал ни одной газеты. В скупых информационных сообщениях ему чудились ритмические строки:

Это выглядело наваждением. Поэма была написана раньше, гораздо раньше. Как Борис Смоленский мог догадаться, что произойдет в Атлантике?

26 мая германский линкор «Бисмарк» был вновь обнаружен воздушной разведкой. Самолеты с авианосца «Арк Ройял» повредили торпедами его рулевое управление…

Следующим днем на рассвете в 450 милях юго-западнее Бреста поврежденный германский рейдер был настигнут преследующей эскадрой. Произошел еще один, последний морской бой.

Англичане на весь свет трубили о победе. Они всадили в убийцу восемь торпед, не считая артиллерийских снарядов. Гасилов и Майдан радовались тоже. Они оба считали, что все соответствует поэме, до последней газетной строки.

Переводные испытания в спецшколе шли одно за другим. Программа восьмого класса была усвоена прочно. Даже внеочередные вызовы в школу на съемки документального фильма «Юные моряки» не влияли на оценки придирчивых педагогов. Кинооператоры собирались летом приехать и на остров Валаам в Ладожском озере. Главный старшина Дударь уже побывал там в командировке и рассказывал, что летний лагерь спецшколы расположен на берегу Никоновской бухты, среди соснового леса и остатков белофинских дотов. На острове еще находили неразорвавшиеся снаряды и мины. Начальство это обстоятельство несколько беспокоило, чего нельзя было сказать о «спецах». Совсем наоборот. Начала летней практики ученики ждали с нетерпением.

Кинохроника работала на третьем этаже, в актовом зале. Здесь скопилось немало болельщиков. Они смотрели, как снимают на пленку развод дежурной службы. Гришка Мымрин очень жалел, что не попал в артисты. Он был согласен стоять в строю даже в малоприятном качестве дневального по гальюну или рассыльного директора. Но кинокамеры стрекотали для других счастливчиков, а Мымрину оставалось только наблюдать со стороны и одновременно поглощать бутерброды с сардинками. От дуговых фонарей у Раймонда Тырвы, исполнявшего роль помощника дежурного по школе, едва не дымилась фланелевка, пронзительный свет вышибал у него трудовой пот. Райка вытирал капли носовым платком и терпеливо исполнял команды кинооператоров. В зале было душно и угарно. Пахло пожаром.

— Товарищ дежурный по школе, — начал докладывать Раймонд в десятый раз и неожиданно закашлялся.

Кинооператор остановил камеру и огорченно махнул рукой. Мымрин засмеялся.

— Остановись, мгновение! — комментировал Антон. — Ты прекрасно!

— Чего ржете? — буркнул Тырва. — Сами бы попробовали…

Вот как нелегко, оказывается, оставлять след в истории. Хотя Жорка Куржак предпочел бы сутки жариться под прожекторами. Он схватил по литературе «пос», и эта злосчастная оценка лишала весь класс переходящего приза — бюста товарища Ворошилова.

— В других школах меньше четверки бы не поставили, — сокрушался Куржак.

— Так и шел бы в другие, — посоветовал Майдан. Жорка сразу осекся. Предложенный вариант показался ему неприемлемым.

— Пойдем лучше читать сочинения доктора Бабского, — посоветовал Димка.

Это была мудрая мысль. Майдана насторожила неожиданная реакция «военврача» на ассорти из чеховских одноактных пьес. «Клизму из табака» он как будто бы принял на свой счет. Быть может, «доцент» тоже догадался, кто помогал скелету разговаривать? На переводных испытаниях Артяев еще не сказал своего слова. Он вполне мог действовать по поговорке: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Поэтому Майдан решил принять профилактические меры и предложил Жорке готовиться к испытаниям по биологии так тщательно, будто они решили стать медиками.

Предстоящий экзамен беспокоил не только Майдана. Уже давно было решено, что со следующего учебного года Василий Игнатьевич Артяев будет преподавать в другой, обыкновенной средней школе. Там вопрос о его воинских и ученых званиях сразу потеряет актуальность.