Кирилл Голованов - Матросы Наркомпроса

Странная реакция зрительного зала больше всего удивила самого ведущего. Он спохватился и огорченно махнул рукой:

— Простите, ошибся… Не арию Снегурочки, арию Снегиря…

Тут уж не выдержал сам солист. Он вышел из-за кулис и публично возмутился:

— Никакого Снегиря, молодой человек! Мизгиря буду петь! Запомните — Мизгиря!

Зрительный зал взорвался хохотом. Смеялись люди, которым посчастливилось занять места, согнулись пополам опоздавшие, сгрудившиеся у входа. Заслуженный артист вытащил из кармана парадного фрака носовой платок и уголком вытирал слезы. А темпераментная аккомпаниаторша, та просто упала на рояль и билась в судорогах на клавиатуре. И от этого казалось, что рояль тоже хохочет всеми струнами от басовых регистров до тоненьких дискантов-подголосков.

Димка Майдан смутился, совсем по-мальчишески рубанул рукой содрогающийся воздух и ретировался за кулисы. А у старшего политрука вдруг отлегло от сердца. Дружный смех разрядил атмосферу, и стало ясно, что скандала не будет.

За сценой сияющая Александра Тарасовна утешала ведущего.

— Я просто оговорился, — объяснял ей Майдан.

— Ничего, не переживай… Главное, не перепутал композитора…

— Вот еще! — вскинулся Димка, всем видом показывая, что это предположение совершенно невероятно.

— Римский-Корсаков моряк! — строго сказал он Александре Тарасовне и пожал плечами. Как она могла только подумать?

Чистая выручка от концерта, десять тысяч рублей, уже лежала на сберегательной книжке. Совсод единогласно решил внести деньги за обучение некоторых учеников и ввел для них бесплатные завтраки. Во втором взводе узнали об этом на следующий день после конца уроков, когда в класс вкатилась мать Гришки Мымрина. Она торжественно выложила перед Майданом месячный абонемент с отрывными талонами.

— Вот, Димочка, это тебе. Так решил совет содействия.

— Почему мне? — потемнел Майдан.

— Гонорар за вчерашний концерт! — заржал Зубарик.

Мадам Мымрина укоризненно взглянула на сына.

— Гриша пошутил, — стала ласково объяснять Мымрина. Она прямо-таки светилась от сознания своей благородной миссии. — Зато мы все заметили, что ты никогда ничего себе не покупаешь на завтрак.

— Значит, не хочется!

— Зачем ты обманываешь, Димочка? — обиделась родительница. — Мы все выяснили. Отца с матерью у тебя нет, мачеха уборщица, отчим…

— Кто вас просил? — перебил ее Майдан. — И вообще, обойдусь без ваших талонов…

— Как же так? — настаивала Мымрина. — В совсоде имеется акт обследования…

Ребята настороженно молчали. Жорка Куржак весь сжался. Вдруг заметили, что он тоже не завтракал целую неделю, и Мымрина начнет всучивать свои талоны?

Димка стоял багровый, будто вышел из парной бани. Он так бы и не взял талонов. Но громкий спор привлек внимание командира роты.

— Что такое вы гово'ите? — прервал Мымрину Ростислав Васильевич и обратился к Майдану: — 'азве вы 'ешили выйти из сбо'ной спецшколы по лыжам?

— При чем здесь лыжи? — огрызнулся Майдан.

— Дополнительное питание обязательно для всей сбо'ной, — отчеканил Оль. — Можете, конечно, отказываться. Никто заставить не может. Только к со'евнованиям вас не допущу.

Мымрина хотела что-то сказать, но обычно сдержанный командир роты ее опередил:

— Не знаю, кто вас инст'уктировал. Давайте сюда все абонементы. Если не в ку'се дела, нечего вмешиваться.

— Ах так? — воскликнула Мымрина и швырнула на стол пачку листков с печатями. — Гриша, пойдем отсюда. Нам здесь делать нечего!

Ростислав Васильевич протянул Диме одну из бумажек.

— Де'жите, Майдан, — заявил он тоном, не допускающим возражений.

Потом Оль стиснул в руке оставшиеся абонементы и направился в кабинет к Радько. Бесплатное питание для спортсменов никто не назначал. Этот вопрос нужно было срочно согласовать.

— Все предусмотрели, — покачал головой военрук, — кроме того, что у людей есть чувство собственного достоинства.

— Деньги уже распределены, — развел руками Петровский.

— Нельзя поручать деликатное дело посторонним лицам, — возразил Радько. — Ростислав Васильевич прав — здесь допущена серьезная ошибка. А за ошибки надо платить.

Евгению Николаевичу Петровскому ничего не оставалось, как согласиться. Он прикинул, что, в конце концов, ему никто не помешает организовать еще один такой концерт.

После зимних каникул Димка Майдан огорошил товарищей невероятнейшей новостью: помещение их класса забирают под кабинет физики. Второму взводу предстоял переезд.