Кирилл Голованов - Матросы Наркомпроса

— Не торопитесь! — властно окликнули Марусенко. Дежурный по взводу успел разглядеть, что в коридоре стояли директор спецшколы, Радько с Петровским

и завхоз Цируль. Они стояли вокруг плотного моряка в черных штанах с лампасами. Дежурный узнал в нем того самого генерала, который инспектировал строевую подготовку школы перед парадом.

— У меня урок! — торопливо объяснил Валерки Евсеевич и шагнул через порог.

— Сказано вам: «Не торопитесь!» — продолжал генерал. — Куда вы в таком виде?

Марусенко удивился и задержался в дверях. А генерал уже повернулся к окружающим.

— Полюбуйтесь: оброс рыжей щетиной, волосы распатланы… Чисто папуас!

Гневные слова гулко разнеслись по пустому залу, свободно проникли в класс, где за партами вытянулись в струнку ученики. Литератор не мог сообразить, в чем дело. Встреча была такой неожиданной. Маленький, нахохлившийся как воробей, Марусенко переминался с ноги на ногу и растерянно моргал. А генерал разошелся не на шутку. Смысл его слов постепенно стал доходить до литератора.

— Не все стриги, что растет, — неожиданно ответил Валерий Евсеевич.

— Что такое? — опешил проверяющий.

— Ничего особенного, — любезно пояснил Марусенко. — Мне по ассоциации вспомнился афоризм из Козьмы Пруткова.

Из класса донеслось сдержанное хихиканье. Впрочем, может быть, это скрипнула парта. Ученики стояли навытяжку лицом к доске. Через раскрытую дверь были видны только их одеревенелые затылки.

— При чем здесь какой-то Прудков? — рассердился проверяющий. — Я говорю о вас.

Стоячий воротник флотского кителя плотно обнимал шею Марусенко и пересекал дыхание. Марусенко видел, как побледнел директор, как сверкали искорки в глазах у Радько, как хмурился политрук. Но все это отступило назад и казалось литератору второстепенным. Сзади притихли его ученики. Валерий Евсеевич чувствовал это всей кожей и уже не мог остановиться:

— Сочинения Козьмы Пруткова, к сожалению, не входят в школьный курс литературы, но, если вы интересуетесь, я могу рассказать вам немало интересного…

Тут учителя осторожно потянули за рукав, так что ему пришлось переступить через порог обратно в коридор. А Константин Васильевич Радько плотно притворил за ним дверь класса. Напрасная предосторожность. В классе и так все было слышно. До единого слова.

— Отстраняю вас от занятий! — объявил наконец проверяющий и повернулся к военруку. — Чего же требовать от личного состава, если у вас, — тут он запнулся, — если командиры разгуливают по школе в затрапезном виде?

Когда стало ясно, что урока литературы не будет, второй взвод осторожно, не хлопая крышками парт, занял сидячее положение. Мымрин, как всегда, скалил зубы, а Майдан был доволен, что литератор так ловко ввернул цитату из сочинений Пруткова.

На перемене выяснилось, что два следующих урока тоже не состоятся. Кабинет физики оказался запертым, и в учебной части дежурному сказали, что Павел Феофанович внезапно заболел. Три пустых урока подряд. Такого еще никогда не случалось. Димка Майдан и Антон Донченко разграфили чистые листы из тетрадки в клеточку и приготовились играть в «морской бой». Жора Куржак вынул учебник для медицинских училищ и в который раз с остервенением стал зубрить осточертевшие мослы. Но скучать второму взводу не пришлось. Вместо физики назначили урок военно-морского дела, только занятия проводил не Билли Бонс, а сам военрук.

Капитан 3-го ранга Радько приказал дежурному доставить из кабинета четыре учебные винтовки и устроил эстафету. Соревновались по отделениям. Один из учеников разбирал на скорость затвор, сосед собирал. Винтовки передавали вперед с парты на парту, пока не была установлена команда победителей. Потом военрук сообщил о новых знаках различия для младшего начальствующего состава на флоте и рассказал о новом дисциплинарном уставе.

— Разрешите вопрос? — поднял руку Майдан. Его интересовало, почему генералов не положено сажать на гауптвахту.

— Так. Значит, слышали всё, — понял Радько. — Слышали и сочувствуют своему преподавателю.

— Представьте, что адмирал или генерал пришел вместе с вами в школу, — улыбнулся Константин Васильевич. — Как вы думаете, он через барьер в раздевалку полезет?

Ученики засмеялись. Ситуация была самая жизненная. Утром, когда до построения оставалось несколько минут, раздевалку брали штурмом, не останавливаясь перед препятствиями. Военрук боролся с этим самым решительным образом. Не один торопыга получил от него направление на вечернюю трудовую повинность к боцману Дударю.