Вильям Гиллер: Тихий тиран

— Носится на своей пыпыкалке по всей области! Дождь ли, снег ли — ему все равно. Вскочил в седло — и умчался! Пятый десяток раскручивает, а все дитя дитем.. Последний умок пропыпыкал! Люди делом занимаются, а этот… — и она безнадежно махнула рукой.

Гаранина поставила диагноз: пневмония. Полина тотчас же усомнилась, заявила, что в легких нет хрипов. На другой день она пригласила консультанта, доцента из медицинского института. Тот подтвердил диагноз участкового врача и сказал, что назначенный курс лечения не вызывает с его стороны никаких возражений. Полина внимательно выслушала доцента и жестко улыбнулась:

— Учтите, если с моим мужем что-нибудь случится, вас выгонят из института. Он — ответственный работник, редактор газеты. Участковому врачу можно ошибаться, вам — нет. Учтите!..

Участковому врачу не дано выбирать больных. Ксения Андреевна случайно узнала, что к Игашову привозили доцента для консультации, однако ничего его жене не сказала.

Следующая встреча произошла через полгода. И снова заболел Валерий Александрович. На этот раз — свинкой. Когда Гаранина сказала об этом, Полина откровенно расхохоталась:

— Ну, знаете ли, моя дорогая, все готова была услышать, но только не такую, извините, чушь. У взрослых людей не бывает свинки. Это бессмыслица.

И тут Гаранина впервые в своей практике сорвалась на крик:

— Кто, в конце концов, врач?.. Вы или я? Если вы знаете больше, чем я, тогда лечите сами своего супруга! Всему есть предел!

От гнева Ксения Андреевна начала слегка заикаться. Полина, онемев, смотрела на нее во все глаза.

— И можете жаловаться кому угодно, хоть главврачу, хоть министру, хоть всему Совету Министров!

— Да, но я… — попыталась перебить ее Игашова.

— Я не желаю вас больше слушать!

Никто еще не видел Полину Игашову такой озадаченной.

Смущаясь и заискивая, она торопливо говорила, что не сомневается в знаниях и опыте Ксении Андреевны, но ее тоже следует понять: она так волнуется за здоровье мужа! Когда Гаранина, одевшись, взяла свою сумку, почувствовала, что сумка потяжелела (внутри лежало десятка полтора крупных мандаринов). Не говоря ни слова, Ксения вытряхнула мандарины на столик в прихожей и выразительно взглянула на Полину.

— Обижаете… Нехорошо, — поджала губы Игашова и спрятала руки под фартук. — Я ж от души, от всего сердца.

Простужался Валерий Игашов довольно часто, и Гараниной приходилось бывать в их квартире чуть ли не каждый месяц. Она привыкла к этим посещениям, перестала замечать недоверчиво настороженные взгляды Полины, пожимала лапу доброму лохматому псу Куте, оставалась выпить чашку чая или поужинать. Незаметно для себя она превратилась в домашнего врача семьи Игашовых.

Самое забавное заключалось в том, что с Полиной они стали почти подругами. Кажется противоестественным, что общие заботы об одном часто хворающем мужчине могут сблизить двух женщин, однако все получилось именно так.

Однажды Ксения была приглашена на день рождения Полины, и этот день запомнился ей надолго.

Начало вечера не сулило ни скандала, ни даже размолвки. Было шумно, кто-то весело хохотал в гостиной, не умолкала радиола.

Валерий Александрович, улыбаясь, расспрашивал, как Ксения провела свой отпуск, довольна ли она поездкой по Волге. Он держался с ней легко и свободно, пока не перехватил холодный взгляд жены. И тут же сбился, что-то пробормотал, поспешно отошел к другим гостям.

Ксения с грустью подумала тогда: «Господи, да он же ее боится!.. Или огорчить боится? Заронить сомнение?.. Чтоб не ревновала зря, не мучила?»

За столом Полина ревниво следила, у всех ли полны тарелки и рюмки. И неожиданно, когда кто-то из гостей предложил тост «за новорожденную» и все подняли рюмки, строго и громко приказала:

— Валерий, будь добр, передай мне рюмку с коньяком, а себе налей боржоми. Ты же знаешь, что при твоем давлении пить коньяк опасно: Это просто самоубийство.

— У Валерия Александровича превосходное давление, — вмешалась Ксения, — от рюмки коньяка с ним ничего не случится. Это я вам говорю как врач.

— Вы ошибаетесь, дорогая, — возразила Полина, — ему категорически запретили пить. Все, кроме минеральной воды.

— Кто запретил? — подавив раздражение, спросила Ксения.

— Сам профессор Кулагин.

— Но Кулагин — хирург! С какой стати он консультировал Валерия Александровича?

Они говорили об Игашове так, будто его и не было тут же, в комнате, и Ксении становилось от этого не по себе.