Гусейн Аббасзаде - Трудный рейс Алибалы

— Ничего, бывает. Кто скончался? Вместо Алибалы ответил Агадаи:

— Супруга Алибалы.

Мовсум Велизаде положил руку на плечо Алибалы:

— Да будет это твоим последним горем!

— Спасибо, Мовсум-муаллим.

— Может быть, в эти трудные дни ты в чем-нибудь нуждаешься? Я могу чем-нибудь помочь тебе? Говори, не стесняйся.

— Спасибо за внимание. — Алибала указал на стоявших рядом Агадаи и Кебле Меджида: — Товарищи и друзья не оставляют меня без помощи.

— Машины есть у вас?

— И машины есть.

Они приехали в Тазапирскую мечеть на одной грузовой и двух легковых машинах. Грузовик, чтобы перевезти покойную, выделило Управление железной дороги. «Жигули» принадлежали сапожнику Эюбу и младшему сыну Агадаи, работавшему прорабом в строительном управлении. Все, кто пришел с Алибалой в Тазапирскую мечеть, были соседями Алибалы по старому месту жительства, с улицы Касума Измайлова. В новом доме в микрорайоне он был близок только со старым пенсионером, геологом Асадуллой-киши, но тот не мог выйти из дому.

Мовсум Велизаде попрощался с Алибалой и собравшимися, еще раз выразил Алибале свое соболезнование и пошел к своим спутникам, которые любовались минаретами мечети. Но, отойдя шагов на пятнадцать, он вдруг остановился, обернулся, подозвал Агадаи и что-то спросил у него. Вытащив записную книжку, он сделал какую-то запись и только потом направился к гостям. Те расступились и пропустили Мовсума Велизаде вперед.

Агадаи вернулся к Алибале. Сапожник Эюб, интересовавшийся всем на свете, спросил Агадаи:

— Что сказал шейх-уль-ислам?

— Спросил адрес Алибалы.

— Не может быть!

— Почему не может быть? К тому же он не шейх, ты ошибаешься.

Сапожник Эюб самоуверенно возразил:

— Ты мне говоришь, кто это! Это шейх!

Спор был неуместен, и Агадаи тихо сказал:

— Шейх тоже носит такую бородку. Но это не он.

Сапожник Эюб собрался было опять возразить старику, но Кебле Меджид строго посмотрел на него, и Эюб смолк на секунду-две. Дольше он сдержаться не мог и спросил у Алибалы:

— Братец, я знаю, ты не ходишь в мечеть и не почитаешь молл, — он кивнул головой в сторону Мовсума Велизаде, — но где же ты с ним познакомился? Видно, что он уважает тебя, сам подошел, предложил свои услуги. Это понимать надо, это большое уважение.

— Однажды он ехал в моем вагоне в Москву, тогда и познакомились, — неохотно ответил Алибала. Похоже, Эюб ожидал, что он расскажет еще что-нибудь об этом знакомстве, но Алибала молчал.

Есть такие люди, которые и на тризнах никому не дают открыть рта и сказать слово, стараются даже на траурном собрании обратить на себя внимание и быть в центре событий; они заводят разговор обо всем, что видели или слышали, пытаются показать себя людьми осведомленными, знающими, хотя и располагают сведениями неточными, поверхностными, чаще всего — слухами. Сапожник Эюб относился именно к числу таких людей, потому и заслужил в свое время кличку «тирпач Эюб».

Алибала поморщился и отошел от него.

Брат Хырдаханум сказал, что надо забирать гроб. Агадаи, Эюб и еще трое молодых людей вошли в помещение. Алибала, согнутый гарем, съежился как от холода, втянул голову в плечи и молча плакал.

Хырдаханум погостит в доме еще день, подождет сына, и завтра ее отнесут на последнее, вечное место жительства. Будь это во власти Алибалы, он продержал бы тело Хырдаханум дома еще несколько дней. Несчастный, он не представлял свой дом, свой очаг без Хырдаханум. Вот он вернется из очередного рейса, привычно нажмет кнопку звонка, но никто не откроет ему дверь. Хырдаханум всегда с нетерпением ждала возвращения мужа из рейса; как ребенок радуется возвращению отца, так и она радовалась его возвращению; она предчувствовала минуту, когда он появится у дверей, и заранее выходила ему навстречу, помогала раздеться, умыться, торопилась накормить. В последнее время она говорила, что больше не может оставаться дома одна. «Скорей бы ты вышел на пенсию, Али, чтобы я была спокойна. Веришь ли, иной раз думаю, что тебя не дождусь». Наверное, она уже тогда болела. И вот за семь месяцев до выхода его на пенсию она ушла от него навсегда. Как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Как же ему теперь доживать свою жизнь без Хырдаханум?

И вот уже прошел и первый четверг со дня смерти Хырдаханум, наступил и седьмой день.

В столовой были расставлены столы и стулья, на столах стояли тарелки с халвой, ломтиками лимона, людям подавали чай.