Гусейн Аббасзаде - Трудный рейс Алибалы

Труп Хырдаханум, скончавшейся вчера вечером, привезли в Тазапирскую мечеть для омовения.

Во дворике перед мурдаширханой [4] Мурдаширхана — помещение при мечети для ритуального омовения покойников. стояла группа мужчин, пожилых и молодых. Они тихо переговаривались.

Алибала стоял в стороне, прислонившись к стене мурдаширханы и печально скрестив руки на груди. Он был небрит, оброс, глаза покраснели и вспухли от слез. Он постарел за одни сутки лет на двадцать. Чуть поодаль стояли Агадаи и брат Хырдаханум, — узнав о смерти сестры, он прервал свой отпуск и прилетел из Сочи.

Скомканным носовым платком Алибала то и дело вытирал слезы.

Он никогда не мог представить себе, что останется один, будет жить без Хырдаханум. «Ай Хырда, почему ты оставила меня одного? Ты же знала: я всегда хотел умереть раньше тебя… Взяла и ушла… Приедет Вагиф, что я скажу ему?»

Алибала телеграфировал в воинскую часть, в которой служил Вагиф, что мать в тяжелом состоянии. О том, что мать умерла, побоялся написать: Вагиф с ума сойдет. К тяжелобольной он должен прилететь. Но прилетит он не раньше чем завтра.

Алибала не мог простить себе, что не был рядом с Хырдаханум в последние минуты ее жизни. Возможно, она была в сознании и хотела ему что-нибудь сказать; может, у нее было какое-то желание. И надо же было ему именно в этот день и час пойти к Ковсарли! «Повесил бы меня, что ли? Если б я остался в больнице, врачи и сестры допустили бы меня к Хырдаханум, когда она кончалась. Простились бы по крайней мере. Если б знать! Как неразумно я поступил! Какой я все-таки трус! Майор вызвал — нельзя не идти! Ну и что ж? Отнес же я объяснение на день позже, и ничего он мне не сделал…»

Да, Алибала вынужден был оставить Хырдаханум в тяжелом состоянии и пошел к майору. Ковсарли встретил его хмуро, разговаривал грубо. И это задело его самолюбие, на резкость майора Алибала отвечал резкостью. «Эта объяснительная записка не оправдывает тебя, — говорил Ковсарли, — пока не поздно, скажи всю правду, это облегчит твою участь. Я знаю, что ты не один, говори, с кем связан в Москве и в Баку, кто еще участвует в этих спекулятивных делах». — «Если не хотите верить объяснению, — отвечал Алибала, — это ваше дело. Я написал, для кого купил эти вещи, и приложил к объяснению заявления этих людей на ваше имя. Что ж, выходит, все на свете врут, только…» — он хотел было сказать «только вы один честный человек», но воздержался. В тот день Алибала был в таком состоянии, что не имел сил спорить с майором. Он поднялся и сказал: «Я не могу долго сидеть у вас, все мысли мои там, в больнице, разрешите мне уйти. Все, что нужно, я вам сообщил, ничего нового о чемодане добавить не могу. Воля ваша, как хотите, так и поступайте».

Алибала спешил, в другое время он не стал бы говорить в таком тоне. Но беспокойство за жену, предчувствие чего-то недоброго выводило его из обычного состояния сдержанности. В противоположность Алибале, майор Ковсарли как раз вел себя сдержанно.

Вернувшись в больницу, Алибала услышал, что Хырдаханум скончалась. Прямо в коридоре отделения реанимации он упал на стул и заплакал навзрыд. Он так плакал, что заплакали и привычные ко всему сестры и врачи. Он плакал и на чем свет стоит ругал бездушного майора Ковсарли, который вызвал его в милицию в такое время и не дал ему проститься с женой…

Из мечети вышла группа мужчин, некоторые из них были в балахонах священнослужителей, другие — в модных, хорошо сшитых костюмах и шляпах, видимо, это были иностранцы. Выйдя из мечети, они осматривали теперь двор. Красиво, со вкусом одетый молодой человек давал им пояснения.

— Тазапирская мечеть — самая большая в Баку, — говорил он. — Проект ее составлен архитектором Зивербеком Ахмедбековым, строительство начато в 1905-м и завершено в 1914 году…

Среди этой группы людей находился и Мовсум Велизаде. Это он привел в мечеть зарубежных гостей академии, ученых и священнослужителей, ознакомиться с этой достопримечательностью города — действующей мечетью.

И, оглядывая двор, Мовсум Велизаде увидел вдруг печально стоявшего перед мурдаширханой Алибалу и сразу же направился к нему.

Мужчины, стоявшие возле Алибалы, задвигались, и Алибала поднял голову. От горя и слез перед взором его стоял туман, он ничего ясно не различал. Агадаи осторожненько ткнул его в бок:

— К тебе кто-то… Мовсум Велизаде подошел:

— Садам, Алибала-даи.

— Садам, Мовсум-муаллим, извините, не узнал вас.