Гусейн Аббасзаде - Той победной весной

В тот год я взял отпуск осенью. Решил далеко не уезжать, а достал себе путевку в мардакянский санаторий.

Бакинцы хорошо знают, как прекрасна осень на Апшероне. Погода стояла теплая, и в иные солнечные дни можно было даже купаться в море.

Комнаты в нашем корпусе были рассчитаны на двоих. Мне повезло с соседом он не курил и не храпел по ночам. Вообще, если мне приходится спать в одной комнате с человеком, который храпит, я всю ночь не могу заснуть, а запах табака просто не выношу. Поэтому я благодарил судьбу, что послала такого соседа. Нравилось мне в инженере-нефтянике Гасане и то, что был он человеком молчаливым, ненавязчивым. На первых порах даже казалось, что он чем-то сильно озабочен, ищет одиночества, и я старался по возможности чаще оставлять его в комнате одного – уходил в читальный зал или прогуливался по саду, который был разбит во дворе санатория. А сосед, как только я оставлял его, раскладывал перед собой листы бумаги и принимался что-то писать.

По вечерам в клубе санатория показывали новые фильмы. Все отдыхающие собирались там. Но мой молчаливый сосед не посмотрел ни одной картины – ив это время он, не отрываясь, все писал и писал. Что он пишет, я не знал, а спросить стеснялся. Может быть, думал я, у него дома нет условий, и он взял отпуск, приехал сюда, чтобы поработать здесь? Может, пишет научную работу, готовится к защите диссертации?..

Однажды вечером после кино и традиционной прогулки по двору санатория, вернувшись в нашу комнату, я увидел в руках Гасана толстую общую тетрадь. Отключившись, ничего не слыша, он читал. Чтобы не мешать ему, я хотел было выйти, но сосед все же заметил меня, остановил:

– Зия-муаллим, почему вы уходите? Останьтесь.

– Вы занимайтесь, занимайтесь, – смутился я. – А я еще немного погуляю. Врачи советуют перед сном быть побольше на воздухе.

Гасан поднялся и взял меня под руку:

– Уже поздно. Какие могут быть в это время прогулки?

Лицо соседа, который эти несколько дней казался озабоченным, даже хмурым, сейчас светилось тихим внутренним светом. Словно оправдываясь, он сказал:

– Вы не думайте, Зия-муаллим, что я не понимаю. Я все вижу. Все эти дни, чтобы не мешать мне, вы уходили. И днем не могли как следует отдохнуть. Спасибо вам. Теперь я кончил свою писанину, и можете не беспокоиться. – Он улыбнулся. – Ну и работенка, скажу вам! Каково же приходится тем, кто пишет толстенные книги? Я прямо-таки измучился, пока написал несколько десятков страниц.

На столе перед Гасаном лежали еще две толстых тетради.

– Вы пишете диссертацию? – поинтересовался я. Сосед усмехнулся. Между черными густыми бровями легла тонкая морщинка.

– Вы переоцениваете мои способности, уважаемый Зия-муаллим, я об этом и не помышлял. Хоть и считается сейчас престижным получить ученую степень диссертации пишут даже те, кто не имеет к тому никаких данных, – меня в науку не тянет. Поверьте, быть рядовым, но знающим свое дело инженером гораздо почетнее, чем бездарным кандидатом наук.

Я не мог не согласиться с ним, но от услышанного любопытство разгорелось еще больше.

– А что же тогда вы пишете?

– А это по настоянию племянника. – Он снова улыбнулся. – Сам не знаю, что у меня получилось. Это не имеет к моей работе никакого отношения. Так просто… Перевожу бумагу… – На лице его появилось смущение. – Понимаете, лет шесть назад меня пригласили на встречу в школу, где учится моя дочка. Я рассказал ребятам о том, что было со мной на фронте… А потом, провожая меня, учитель литературы спросил, почему я не напишу об этом, это, мол, очень интересно… достойно того, чтобы описать. Я загорелся, описал один случай, потом перечитал написанное и бросил в ящик стола. Там писанина и осталась. А как-то пришел мой племянник – он в молодежной газете работает, – я показал свое сочинение ему; племянник прочитал и сказал, что это готовый рассказ, и попросил для газеты. Рассказ напечатали. Через неделю-другую племянник снова звонит: воспоминания понравились читателям, в редакцию приходят письма с просьбой продолжить публикацию. Мол, если есть еще что вспомнить, садитесь и пишите. Решил рискнуть. Поскольку в этом году отпуск еще не брал, купил путевку, приехал сюда, чтобы поработать. Вот написал кое-что… о событиях, свидетелем которых довелось быть в конце войны… – Он взял тетради со стола, погладил коленкоровые обложки. – Осталось только переписать начисто. Работы – дня на три-четыре. Как закончу – отдам племяннику. Понравится – пусть печатают. Не понравится – оставлю детям на память. Возьмут, может быть, почитают, вспомнят отца. Мне и этого достаточно…