Всеволод Кочетов - Секретарь обкома

— Что ж, до свидания, Александр Васильевич. — Став еще печальней, Майя подала руку, уже хорошо ему знакомую, теплую и мягкую.

Весь день Александр был не совсем в себе. Со стороны казалось, что он силится что-то вспомнить и никак не может, раздражается из-за этого, забывает обо всем другом. Даже Булавин это заметил.

— Нет ли у вас температуры? Надышались чем-нибудь зловредным?

— Нет, нет, просто голова болит, Андрей Николаевич. Спал плохо. Пойду в отпуск, отдохну.

— А я, знаете, чудесно провел три недели, — сказал Булавин. — Просто великолепно. В завкоме предлагали путевку на юг, — отказался. С одним моим другом мы прожили в охотничьем заповеднике в верховьях Кудесны. Он и я увлекаемся любительской кинематографией. Столько наснимали из жизни зверей!.. Я бы вам непременно показал свои фильмы, да боюсь.

— Плохо получилось? — спросил Александр рассеянно.

— Что вы — плохо! Отлично. Но боюсь, что в следующий раз вы уже ко мне не придете. Это я вам на опыте говорю. У нас есть один товарищ, вы его, наверно, знаете, инженер из центральной лаборатории, его снимки наша многотиражка частенько печатает. Так вот, очень милый товарищ, собеседник прекрасный. Его все приглашают в гости к себе, к нему же не ходит никто. И с тех именно пор, как он увлекся кинематографией. Придешь, знаете, расположишься посидеть, поболтать так — на все темы понемножку, отдохнуть. А он уже устанавливает проекционный аппарат, развешивает простыни на стене, достает катушки пленок, и пошла-поехала. Честное слово, все его боятся из-за этих киносеансов. — Булавин взглянул в лицо Александру. — Нет, — сказал, — вы мне сегодня явно не нравитесь, Александр Васильевич. Шли бы, дорогой мой, в амбулаторию. А?

Александр ответил, что, пожалуй, действительно зайдет к врачу после смены.

— А мне на партийный комитет сегодня, — сказал Булавин. — Прямо после отпуска — и такое неприятное дело. Помните Демешкина? Ну того, который вашему отцу задавал на собрании вопрос о зарплате, владельца двухэтажного дома, огромного сада, огорода. Словом, такого купчины с партбилетом в кармане?

Как же, Александр помнил этого Демешкина. Он тогда так переживал за отца, вынужденного отвечать на злобные демешкинские вопросы.

— Старые большевики с ним бились, — про должал Булавин, — увещевали его, советовали, требовали отдать дом горсовету по соответствующей стоимости, получить взамен нормальную квартиру, бросить торгашество, спекуляцию. Ни да, ни нет не говорил, крутил, тянул время. В цехе с ним всю зиму душеспасительные беседы вели. В парткоме тоже. А недавно цеховая партийная организация наконец-то единогласно исключила его из партии. Будем сегодня утверждать их решение. Не сомневаюсь, что партийный комитет поддержит товарищей из цеха. Нельзя же, чтобы в партии, в коммунистической партии, состояли частные предприниматели! А ведь зто же именно частный предприниматель, чего там скрывать. Даже рабочую силу нанимает для обработки огорода, прибавочную стоимость выколачивает.

Вечером Александр оказался перед Майиным домом. Дверь отворила сама Майя: Увидев его, она вспыхнула и, как ему показалось, даже отступила в испуге.

Он позвал ее на улицу и, когда зашли за первый же угол, сказал:

— Майя, вы когда едете?

— Совсем скоро. На днях, Александр Васильевич.

— Возьмите меня с собой. Слышите, Майя? Тут она действительно отступила в великом удивлении и замешательстве.

— Как же так?..

— Очень просто, — раздраженно сказал он. — Поедем вместе, и всё. Вы уже билет купили? Нет? Ну и хорошо. Купим на полки рядом. И поедем. Завтра буду оформлять отпуск. Что же вы молчите?

— Вы же решили говорить все сами.

— Да, да, простите. Но я ничего не решил. Я только прошу вас взять меня с собой. Я тоже хочу в Эстонию. Понимаете?

— Я подумаю, — ответила Майя. — Я вам завтра скажу. Можно завтра?

Назавтра Майя пришла среди дня в цех и принесла два билета до Таллина.

— Спрячьте, пожалуйста, один из них себе в карман.

Александр взглянул на билеты. Оба были в жесткий купированный вагон, одно место на нижней полке, другое — на верхней.

— Спасибо, Майя, спасибо, — сказал, взволнованный. — Вечером отдам деньги.

— Не спешите. Потом когда-нибудь. У меня еще есть. Я всегда коплю себе на отпуск.

И вот они в Таллине. В Старгороде их провожали только сестра Майи и Юлия, потому что София Павловна раскапывала курган на Кудесне, а Василий Антонович тоже отправился в те места. Юлия была счастливая, она обняла Александра, обняла Майю, сказала, чтобы Александр нисколько не беспокоился о Павлушке, к которому он напрасно съездил вчера. К Павлушке его не пустили, заведующая была непреклонна: нечего волновать ребенка. В очередной родительский день Юлия его навестит. «С Игорем Владимировичем съездим», — шепнула она в ухо Александру.