Виктор Кондырев - Сапоги — лицо офицера

— Н-е-е-т! — с протестующим мычанием Казаков встал из-за стола и, потеряв равновесие, повалился на Горченко.

— Нет! Вот когда он проснется, ты его спросишь! А сейчас не бери!

Он обхватил Горченко сзади, тот с неожиданной энергией поднялся, попытался стряхнуть Казакова, по-пьяному цепко повисшему на спине. Разозлившись, Горченко ударил в лицо Казакова затылком, ахнувший от боли Казаков стукнул его ребром ладони по печени.

Они упали, остервенело борясь, малопослушными руками стараясь причинить друг другу боль, дико крича непонятно зачем…

Тимоха совсем разрюмился.

Гранин смотрел безучастно.

Балу оторвался от гитары и, чуть не падая, наклонился над борцами.

— Кончайте вы! Что вы озверели?! Давайте выпьем и дело с концом! Кончайте, ну!

Оба, раскрасневшиеся и потерявшие дыхание, сели на полу, посмотрели друг на друга.

— Ну, ты и не умный! — сказал Горченко.

— Это ты, блядь, психопат! — миролюбиво сказал Казаков.

Друзья выпили.

Казаков растолкал Коровина, заставил его обнять себя, они вышли из барака и, поочередно падая, побрели домой…

Поселок как вымер, люди устали, завалились спать, не попрощавшись ни с воздухом, ни с заходящим солнцем, ни с грустными, размытыми, понимающе переглядывающимися соснами…

— Вставай, Вадим, вставай! Едем!

— Куда?

— Как куда? Домой! Машина ждет!

Казаков сел на матраце и открыл один глаз.

— Что у тебя с мордой? — удивился Коровин.

Казаков схватил зеркало и с досадой запричитал. Красносиний синяк распух, левый глаз почти не открывался. Вот тебе и роскошный парень в шикарном ресторане!

— Пошли, пошли, — торопил капитан Бабошин. — У вас и выпить ничего не осталось?

— Может, на вокзале, — ляпнул глупость Коровин.

Ни брюк, ни новых югославских туфель не было. Казаков похолодел, бросился на кухню. Деньги были на месте, визитеры не догадались, хотя искали, вероятно, усердно. Чемодан перевернут, обои оборваны…

Казаков воспрянул духом.

— Ну, я и парень! Не дал себя обобрать! Знаем мы этих шакалов! А с синяком — черт с ним! И брюки есть запасные, и туфли старые, молодец я, не выбросил!

Коровин принес темные очки. Они прикрыли синяк, но в темноте Казаков ничего не видел.

— Завтра надену! — окончательно успокоился он.

Прогрохотав в коридоре сапожищами, ввалился Сырец.

Взволнованный, с непочатой бутылкой водки в руке.

— Наконец нашел живую душу! Я вернулся из караула, а уже все мертвые, падлючищи! Шаром покати в поселке!

Наспех распили бутылку, потушили свет, торопливо обнялись, полезли в кузов «Урала».

Как назло, даже лампочка на столбе перегорела.

Ничто не врезалось в память, только темная фигура командира первой роты Олега Сырца. Он жалко помахал рукой, наверняка расстроился, а может, и заплакал…

Лейтенант В. Кондырев, станция Ледяная, Амурская обл., 1969 г.

Друзья-лейтенанты: А. Величко, В. Конин, В. Кондырев (сидят, справа налево) на сборах в учебном центре, ст. Средне-Белая, Амурская область, 1968 г.

Мила, Вадик и Виктор Кондыревы, Поселок «А», станция Ледяная, Амурская область, 1969 г.

Виктор и Мила Кондыревы, поселок «Б», станция Ледяная, Амурская область, 1970 г.

Мила, Вадик и Виктор Кондыревы, поселок «Б», станция Ледяная, Амурская область, 1970 г.

Старшина минометной батареи Сон, лейтенант В. Кондырев, станция Ледяная, 1969 г.

Лейтенант В. Кондырев, поселок «Б», станция Ледяная, Амурская область, 1970 г.

Шутливая дарственная надпись Виктора Некрасова на экземпляре с обновленной обложкой. Подарен автору в День Советской армии, 23 февраля 1986 г.