Аркадий Первенцев - Гамаюн — птица вещая

— Что ты! Сами справимся. Не бойся... Мы с Марфинькой... Врача найдем. В больницу нельзя... Что? — Квасов ударил ногой в бок притихшего Коржикова

— Не надо. — Коржиков тихо произнес эти слова. Квасову почудилось, что он улыбнулся. — При огласке ни мне, ни вам не миновать... Развяжите, обещаю...

— Что обещаешь? — Голос у Квасова перехватило. — Уйти...

— От кого?

— От вас...

— К другим подкатишься? — Жора стиснул пальцами щеки Коржикова, и тот заскулил. — Кричи, гад! За меня кричи! Самому невмоготу. Зови! Пусть спешит к тебе любая подмога. Держи свои деньги, держи... — Квасов ударял твердой пачкой кредиток по лицу Коржикова. Подтянул ногой ножик, попробовал жало на ноготь.

— Брось, — сказал Николай. — Все равно не заколешь.

— Почему так решил?

— Он многое рассказать должен...

Квасов, не спуская глаз с Коржикова, вытер нож о свою штанину. Потом тяжело встал, и Николай впервые увидел на лице своего недавнего беззаботного друга выражение безнадежной подавленности.

— Ты зря так переживаешь, Жора...

— Не знаю, отмолюсь ли сам, а тебе большое спасибо, Колька... — глухо сказал Жора. — Вон сколько крови из-за меня потерял...

— Брось дурить. Подумаешь, из-за тебя! А из-за себя?

Невдалеке затормозила машина. Пучок света метнулся по деревьям, по окнам, высветил стены домов и стволы лип.

— Милиция, — сказал Квасов.

Машина двинулась вверх по переулку, продолжая прощупывать стенки домов. Несколько черных фигур вынырнули из темноты. Луч скользнул по кустам сирени.

— Вот они! — закричал женский голос.

Это Марфинька. Рядом с ней бежал знакомый человек в косоворотке, тот самый, что был в «Веревочке».

Жора Квасов спокойно ждал. Пусть бегут люди, пусть светят хоть тысячи лучей, пусть его притянут к ответу, пусть покарают! Разве теперь это имеет какое-нибудь значение? Теперь у него нет тайников, нет захоронок, он весь открыт навстречу людям и правде. Он осторожно прижал к себе Марфиньку, понимая всей душой, как она напугана: «Ты каменный, Жора!.. Я тут, пойми: я с тобой, Жора!..»

Квасов вздохнул, провел рукой по глазам и улыбнулся. Ему было хорошо сейчас. Хорошо как никогда!

Говорят, в ту ночь громко кричал Гамаюн — птица вещая.