Иван Шевцов - Во имя отца и сына

- Емельян Прокопович! Рад приветствовать вас на новом поприще, так сказать, на культурно-идеологическом фронте.

Глебов понял намек: должность инструктора райкома партии ему пришлось оставить из-за "отсутствия гибкости" в работе, как сказал секретарь райкома товарищ Чернов. В переводе на более конкретный язык это сводилось к одному конкретному факту. Глебов присутствовал на вечере поэзии в большой аудитории. В течение часа троица подвыпивших "молодых" популярных пиитов читала не совсем поэтичные и совсем недвусмысленные вирши, вызывая восторженный визг одной части аудитории и сдержанное негодование другой. Глебов, как представитель райкома, предложил устроителям вечера прекратить "балаган", а поэтам посоветовал вести себя в обществе более пристойно, поскромнее. На другой день Глебову пришлось писать объяснительную записку. Товарищ Чернов расценивал его поступок как "грубое администрирование" и "отсутствие гибкости в работе с творческой интеллигенцией". Маринин об этом знал. Он был хорошо осведомленным человеком, с большими связями среди работников культуры. Самоуверенный, с развязными манерами, он держался панибратски со старшими и высокомерно-презрительно с теми, от кого не зависел.

Поприветствовав таким образом Глебова и не дав ему произнести в ответ ни единого слова, Маринин заговорил с сенсационной значимостью, устало опускаясь в кресло:

- Грандиозное дело затеяли мы, Емельян Прокопович. Пришел за поддержкой и благословением.

Голос у Маринина бархатистый, хорошо поставленный, как у артиста, лицо чистое, мягкое, сдобренное здоровым румянцем, руки беспокойные - то он потрогает шестигранные очки без оправы, то безо всякой надобности достанет из внутреннего кармана пиджака авторучку с обнаженными купальщицами на черенке, то длинными ногтями пальцев побарабанит по столу.

- Слушаю вас, товарищ Маринин, - подчеркнуто официально сказал Глебов и внимательно посмотрел в серые, увеличенные стеклами очков беспокойные глаза Маринина. "Глаза ловкача", - подумал Емельян, заметив, как быстро Маринин отвел взгляд. Бесцеремонность директора Дома культуры была несносной.

- Совет Дома культуры, идя, так сказать, навстречу пожеланиям рабочего класса, молодежи нашей, - начал высокопарно Александр Александрович, - решил устроить выставку молодых, очень талантливых художников.

Емельян понял смысл нажима на слове "талантливых". Зная вкусы и пристрастия Маринина, он не верил ему и, насторожившись, стал следить за его бегающим взглядом, который никак не соответствовал напыщенности его слов. Александр Александрович говорил, что на выставке будет много оригинального, самобытного, новаторского, что гвоздем ее станут работы живописца Ильи Семенова, чье имя широко известно во всем цивилизованном мире. Глебов не знал такого художника, впервые слышал о нем и поэтому сказал, что, прежде чем решать вопрос о выставке, он, как секретарь парткома, хотел бы сам ознакомиться с работами молодых и "очень талантливых". Маринин предвидел такой шаг секретаря и заранее обдумал свое поведение. Доставая из папки бумаги, он торопливо заговорил:

- Пожалуйста, Емельян Прокопович. Вот список участников выставки и перечень их работ, так сказать, каталог. Полный порядок…

- Это само собой, - спокойно перебил его Глебов. - Но я хочу своими глазами осмотреть картины до того, как они будут развешаны в нашем Доме культуры.

- Видите ли, - возразил Александр Александрович, пытаясь как-то скрыть замешательство, - это связано с рядом трудностей, которые могут вызвать осложнения.

- Да полно вам: осложнения, трудности… - поморщился Глебов.

- Емельян Прокопович, ведь это художники. Народ тонкий, легко ранимый. С ними надо деликатно.

- А разве то, что мы посмотрим картины до выставки, заденет самолюбие авторов?

- Представьте себе - увы! - это так, - развел руками Маринин.

- Насколько мне известно, на любую выставку экспонаты просматривает и отбирает выставком. Так или нет? - Глебов не мог сдержать иронической улыбки, скользнувшей на его пухлых губах.

- Так их уже ведь смотрели, вот в чем дело.

- Кто?

- Председатель совета Дома культуры главный инженер завода Николай Григорьевич Гризул. И потом представители Союза художников.

- Какого союза - СССР, РСФСР или Московского отделения? И кто именно? - напористо спросил Глебов и по глазам Маринина понял, что насчет Союза художников тот явно "заливает".

- Смотрели товарищи из Московского отделения, - с подозрительной поспешностью уточнил Маринин, и Глебов окончательно решил: врет. - Мы советовались с Николаем Григорьевичем, и на этот счет ни у кого не было никаких сомнений. - В тоне Маринина послышались обида и раздражение. - Новый просмотр художники воспримут как недоверие, могут вообще отказаться и сорвут хорошее и нужное дело. Я не понимаю, зачем такая перестраховка. - Маринин нахмурился и потупил взор.