Константин Золотовский - Рыба-одеяло

В Балаклаве Деда знали все рыбаки, их жены и детишки. Гречанки приглашали на крестины. Крестников у Шпаковича была половина Ба­лаклавы. И всё будущие рыбаки. Недаром Балаклава, или по-татарски Балык Юве, означает «гнездо рыбы».

Дед был приветлив, но на своей работе строг и нарушения правил не допускал.

– Вы инструкторский класс – молодое пополнение командирских кадров ЭПРОНа, – говорил нам Дед. – Поэтому должны служить образцом дисциплинированности!

Но молодость неуемна. Энергия била в нас через край. Мы иногда дурили, огорчая требовательного Деда. Помню, устроили салют в честь нашего любимца, когда работали на «Уорпайке». Этот английский пароход затонул осенью 1918 года в Новороссийской бухте, почти у стен­ки, от неизвестно кем произведенного взрыва. Пароход привез для белогвардейской армии Деникина груз солдатского обмундирования, масло в бочонках, мыло и артиллерийский порох пачками в виде больших длин­ных макарон. Пролежав много лет в воде, порох весело горел, как бенгальский огонь, если подожжешь его с одного конца; но достаточно зажать отверстие, как эта макаронина взрывалась. И вот, когда мы увиде­ли, что к нам едет Дед, решили встретить его фейерверком. Сразу несколько человек наступили ногой на незажженные концы «макарон». Получился такой эффектный взрыв, что Дед чуть не упал от воздушной волны.

В другой раз, когда мы доставали разбросанное с «Уорпайка» по грунту мыло в ящиках, то поиграли с Дедом в «кошки-мышки». Было очень жарко, а глубина небольшая, вода светлая. Мы и стали работать в одних шлемах. Только один у нас был в полном снаряжении. Он и при­крывал нас на грунте от Шпаковича. Увидел Дед, что водолазы под воду ушли, а их спецкостюмы на берегу лежат, ахнул и велел снарядить его в воду. Только заметит Дед голого водолаза, погонится за ним, а товарищ в полной подводной форме заслонит его от Деда. Замучили мы старика. Зато потом коллективно просили у него прощения.

Балаклавская бухта была для курсантов как дом родной. Чего толь­ко не проделывали тут курсанты! То читали под водой журнал «Беге­мот», засунутый еще на боте под тугой манжет водолазного костюма. Развернешь на выдержке и рассматриваешь. А через иллюминатор рисунки и текст кажутся большущими в прозрачной воде. Любопытные султанки и барабульки подхватывают размокшую бумагу и выплевы­вают – не нравится им сатирическое лакомство. На последней выдержке журнал уже превращался в белую кашу. То сооружали на дне чучело, чтобы проверить, кто боится утопленников. То выпускали с грунта пу­стую бутылку, и она, вытолкнутая давлением, подпрыгивала на метр в воздухе. То плавали на поверхности, раздутые как пузыри. А на берег выходили с подвешенными к поясу огромными живыми камбалами.

Или нырнет на глазах у зрителей с берега голый курсант и не появ­ляется. И когда начинается паника: «Утопленник! Лодку!» – из воды появляется в том же месте другой водолаз. С берега кричат: «Бросился рыжий, а вынырнул черный!» А среди зрителей курсант спокойно объяс­няет: «Это тот же рыжий, но он почернел от давления». А рыжий в это время сидел под пристанью в рейдовой маске и пускал пузырьки. То вдруг выходили неожиданно для гуляющих прямо из воды на танцпло­щадку – один в тяжелом вентилируемом скафандре, а другой в рейдо­вой маске. Под ручку. Проделывали тур вальса. Затем, подхватив в руки водолазные шланги, уходили обратно в воду под одобрительные крики танцующих парней и пронзительный визг перепуганных барышень...

Сейчас кажется смешным, но в те годы молодым водолазам не раз­решалось играть в футбол. Врачи тогда считали, что эта игра вызывает быстрое кровообращение и под водой, когда ноги водолаза плотно об­тянуты тифтиком костюма, может произойти закупорка вен. Но мы не внимали строгим запретам и с увлечением гоняли футбольный мяч, укрываясь от Деда высоко в горах, за башнями Генуэзской крепости.

Мирная жизнь в бухте кончилась внезапно. Враг без объявле­ния войны начал бомбить Севастополь и бросил авиадесант на Бала­клаву.

Пороховой дым застилал древние бастионы – башни Генуэзской крепости – на крутых скалах бухты. В воздух летели обломки красного кирпича, известки и куски тесаных камней, заложенных когда-то гену­эзцами в основании крепости. За пороховым дымом ползли стальные рогатые каски и темно-зеленые мундиры немецкого десанта, а наша мор­ская пехота в черных бушлатах, отстреливаясь шаг за шагом, не давала гитлеровцам спуститься к горлу бухты.