Юрий Рытхэу - Лунный Пес

Лунник отошел в сторону и побрел вдоль прибойной черты. Он подбирал полувысохших морских звезд, рачков, рыбешек и даже скользких медуз с их острым обжигающим клювом. Иногда он оглядывался и видел, как птичья стая над погибшим человеком все густела, некоторые даже вступали в драку из-за лакомых кусков.

Удивительно, Лунник в голодные годы, будучи собакой, не брезговал и пахучей падалью — замерзшими телятами, выброшенными на берег тушами погибших тюленей, моржей, поедал полуживыми и полевых мышей-леммингов, нападал на птичьи гнездовья у берегов тундровых водоемов, но отведать человека… От одной этой мысли его выворачивало наружу.

В тот вечер воронья стая была особенно оживленна. Многие вспоминали случаи, когда им доводилось отвечать человечины.

В зимнюю пору, когда скудели источники пропитания, вороны селились ближе к людским стойбищам. Они кормились на помойках, выискивали сдохших от старости домашних собак или обессилевших оленей. Но настоящее пиршество наступало для них, когда умирал человек.

Умершего торжественно провожали на Холм Печали. Но прежде они наряжали его в лучшие одежды, обычно сшитые из белых оленьих шкур. Вместе с ним на кладбище отправлялись некоторые его вещи: копья, ножи, нарты, инструменты, оружие — лук и стрелы. На кладбище покойника везли на особой погребальной нарте, которую там же и ломали. А самого умершего раздевали донага, красивую погребальную одежду разрезали на мелкие куски и прятали под большим камнем. Тело обкладывали символической оградкой из небольших камней и оставляли.

И тут налетали на него уже поджидавшие поодаль росомахи и вороны. Ворон всегда было больше, и росомахам мало что доставалось. Среди людей считалось: чем скорее от покойника оставался только скелет, тем лучше для него — значит, душа его — кэлелвын — освобождалась от земной оболочки и возносилась в либо в небеса, либо в подземное царство мертвых.

Луннику все меньше нравилась жизнь среди вороньей стаи. Эти птицы держались обособленно, высокомерно посматривали на других пернатых, вечно осуждали их и даже не пощадили орла, ненароком залетевшего откуда-то из-за южных холмов.

— Высоко летает, однако ума у него немного, — заметил Главный Ворон, следя за плавным полетом огромной птицы. — Будь я таким, подчинил бы себе все остальное птичье царство. Стал бы Главным не только над воронами, но и над другими птицами.

В глубине его гнездовья, в ворохе сухих листьев и веток Лунник заметил несколько ярких перьев, и страшная догадка пронзила его: это была шапка из топорковых перьев, которую носил погибший человек. А рядом валялся обглоданный до белизны череп с пустыми темными глазницами.

— Это голова человека? — спросил Лунник.

— Она самая, — ответил Главный Ворон. — Я выклевал его мозг до последнего кусочка, чтобы обрести его мудрость и изобретательность. Но пока ничего не заметил.

Молодая Ворона, которая мечтала женить на себе Лунника, предупредила его:

— Будь осторожен. Наши все еще считают тебя чужаком. Могут съесть.

— Разве вы едите своих? — содрогнулся Лунник.

— Случается, — ответила Молодая Ворона. — Когда наш сородич гибнет, мы стараемся сами его съесть.

— Ну и как?

— Мясо жестковатое, а так ничего особенного. — Молодая Ворона лукаво глянула на Лунника и добавила: — Вот если ты женишься на мне, тебя, может быть, и не тронут. Мы бережем наше потомство. Ворон должно быть много. Главный Ворон говорит, что, если нас будет много, мы можем завоевать весь мир. Станем царствовать на всей земле, и даже Человек будет служить нам.

— Но Человек и так уважает вас, — напомнил Лунник.

— Он боится. И считает нас священными птицами. И даже сохранил древние сказания, в которых повествуется о том, как наш предок создавал Землю и Воды. Ты знаешь, что мы живем долго, почти вечно. Так что, если ты на мне женишься и останешься в нашей стае, ты имеешь возможность одним из властелинов Земли.

Но почему-то Луннику не хотелось ни жениться на Вороне, ни стать властелином Земли. Но он стал осторожнее и часто улетал подальше от остальной стаи, в глубину тундры, где кипела совсем другая жизнь. Иногда он слышал вослед священную воронью песню, которую учили вылупившиеся из яиц маленькие воронята: