Владимир Фалеев - Дом моей судьбы

«Он бросил меня, — грустно сказала Аня. — Женился на другой девушке. Я очень переживала, выпивала несколько раз. Мне жить не хотелось».

Я была поражена ее исповедью. Потом мы вечером гуляли с нею вокруг общежития. Аня высокая, с длинными русыми волосами, фигура у нее стройная. Я рядом с нею гномик. Парни подходили к нам. Царьградская спросила:

«Как у тебя с Кирюхой?»

Это оскорбило меня. «Почему с «Кирюхой», а не Кириллом?»

Ответила ей я честно.

«Он обманщик. Я в нем разочаровалась».

17 мая.Воскресенье. Несколько дней назад я послала письмо актеру областного драмтеатра Дьяконову-Дьяченко. Настроение у меня было скверное. Мечтаю о театре и ничего о нем не знаю. Переживала ссору с Филиным, арест Валерика… Хотелось посоветоваться со взрослым человеком. Актер прислал длинный ответ.

«Очень ярко обрисовала ты, Ксюшенька, свои переживания. Мне трудно судить, кто из дуэлянтов виноват — Подкидышев или Филин. Суд решит точнее, а время покажет истину. Сама жизнь отменила и запретила поединки как метод разрешения споров. В молодости мне приходилось драться из-за девушки, но только кулаками. Без ножей и ружей. Ребята плохо усвоили уроки в школе, неверно прочитали Пушкина и Лермонтова. Твои переживания и сомнения понятны. Держись. И поддерживай в беде других. Посылаю тебе стихотворение Доризо, он его посвятил своей дочери, следовательно, стихотворение искреннее и дает добрый совет девушкам.

Мечтаешь стать актрисой. Хорошо. Играй на сцене, выступай на стройплощадке, всюду, где можешь. Актером нельзя стать, им нужно родиться. Артист воплощает на сцене чужую жизнь, как говорят у нас, он умирает много раз в чужих жизнях, воскресая, чтобы вновь играть. Он каждый раз сгорает, чтобы, как птица феникс, возродиться из пепла. В короткий час игры сконцентрирована целая судьба героя. Сцена — концерт жизни. Сцена — урок жизни. Слава артистки мгновенна. Знаменитых мало. Окончишь десять классов, напиши мне. Если есть время, то можешь зайти в театр, побеседуем».

Сегодня я дежурила в столовой. Сперва заглянула Аня и сказала, что она передала записочку Саше Половникову: «Кто из девочек тебе нравится?» Он прочитал записку, нашел Царьградскую, признался: «Нравится Ксеня Комиссарова».

Потом в столовую заглянул сам Саша.

«Ксюша, дежуришь?»

На столе в фойе вечером увидела конверт от Филина! Схватила, сердце мое забилось. «Ксюшенька, ты пишешь, что я обманщик, подлец. Последнее письмо послал тебе в пьяном виде. Около меня за столом толпились ребята, напевали в уши всякую ерунду. Не хочу оправдываться, но я писал разным девушкам письма, проверяя их отношение ко мне. И тебя хотел проверить. Ты оказалась единственной в моей жизни, вынесла все страдания, умеешь держать слово. Наверное, не достоин я тебя. Если согласна, то буду дружить с тобой по-прежнему, Кирилл»…

Милый, бедный, красивый мальчик мой… Сколько горя ты причинил мне. Все прощу тебе, радость моя! Ты жертвовал собою ради меня. Печорин мой…

Ответила ему вечером дружеским письмом. Тон письма был сдержанным.

18 мая.На штукатурные работы не ходили, очищали территорию училища. Работали возле окон, в которых были видны мальчики. Я видела Лешку Пахотина.

Потом бросали ядро. Гуля бросила, а я стояла и смотрела, как ядро летит в меня. Подставила ладони и поймала ядро. Все засмеялись. Физрук возмутился до бешенства.

«Ты куда лезешь?! Хорошо, хоть руки на груди были, а то бы тебя убило! Ключицу бы сломало…»

Удивленно смотрела на него.

«Ох, ты и заорала от страху», — сказала Найденова.

Надо же! Оказывается, ловила ядро и орала.

С каждым днем чувствую приближение суда над ребятами. Ну чем я могу помочь? Чем? Говорят, на суде будут общественный обвинитель и общественный защитник. Как же защитить Подкидышева? Не хочу быть к добру и злу постыдно равнодушной! Но какая польза от моих переживаний… Не могу быть перед опасностью позорно малодушной! И что же мне предпринять?

Собрать бы хоть группу на собрание… Но сейчас экзамены, никто не станет ничего обсуждать.

19 мая.Вторник. Теперь я знаю, что значит управлять собою! Какие бы страсти ни клокотали в груди, ты не должен их никому показывать. Внешне я выгляжу спокойной: пишу стихи для стенгазеты, играю на гитаре и пою песни, по просьбе воспитательницы проверяла чистоту в комнатах. Но все это не главное. А главное — во мне. Каждый день приближает заседание суда над Мишей Балдиным и Валериком…