Геннадий Солодников - Колоколец давних звук

Пашка смотрел ему вслед и радовался, что так быстро закончился этот бессмысленный для него разговор. Хороший учитель Паганель, на уроках рассказывает интересно, проводит увлекательные опыты, доверяет школьникам многое делать самим. Но вот в ребячьей жизни понимает мало и вообще какой-то не от мира сего. Старость тут, что ли, виновата?

После того как Петька-Тырча натравил на Пашку рэушников, Паганель тоже было пытался учить уму-разуму. Не спросил ничего, не узнал, как было дело, а сразу принялся читать мораль. Дескать, какая мерзость эти дикие драки — человек возвращается в свое первобытное состояние… И зачем связался Пашка с какими-то уличными забияками? Надо подальше держаться от этого распущенного хулиганья, которого столько развелось за войну. Надо помнить о самом главном — хорошо учиться, воспитывать в себе культурного человека, готовиться к дальнейшей жизни и не обращать внимания на всякую там шантрапу. Она была и будет, пусть те, кому положено, занимаются с ней…

И еще хорошо запомнился Пашке Тюрикову случай с помидорами.

При школе был большой участок земли, можно сказать, целое подсобное хозяйство. Там даже овес выращивали для школьной лошади, не говоря уж о картошке и разных овощах. Зато и горячие завтраки готовились в основном из своих продуктов… Имел делянку и Паганель для различных опытов с огородными культурами. Особенно увлекался он помидорами. Выписывал из разных краев семена — каких только сортов не было на грядках: желтые кругленькие, не крупнее картофельных зеленых катышей; красные продолговатые «дамские пальчики»; крупные мясистые астраханские… Школьники любили ковыряться на этом участке. Учились делать прививки одного сорта к другому, дозирование вносить удобрения, грамотно обрабатывать почву. А вот плодов своих рук осенью почему-то не видели. В прошлом году в первые дни занятий одна из настырных девчонок возьми да и спроси у Паганеля на уроке:

— А куда помидоры деваются? Вон нынче какой урожай был.

Класс заинтересованно загудел.

Паганель приподнял очки, посмотрел на школьницу изумленно, словно впервые увидел ее, и простодушно пожал плечами.

— Простите, но это уж очень странный вопрос. Мое, вернее, наше с вами дело выращивать их. А остальным занимается наш уважаемый завхоз. Я как-то никогда даже не задумывался над этим. Да и вам, я считаю, ни к чему…

Не успел Пашка решить, в какую все-таки сторону ему идти, как из-за угла вывернулся Левка.

— А я к вам домой. Узнать: приехал — нет… — Увидев вышагивающего в конце проулка Паганеля, спросил уверенно: — Чего опять пел этот старый зануда?

— Да так. В школе остаться уговаривал.

— А-а, знакомая пластинка. Маханя — только об этом. Боятся, что через два года не наберется десятый класс, — с привычной беспечностью показал свою осведомленность Левка. — А ну их всех! Пошли к Семке.

— Ну как он? Скис? — от чего-то замирая, задал вопрос Пашка.

— Чин чинарем. Да сам увидишь.

Семку они застали дома. Маленькой литовкой он подкашивал траву возле корявой черемухи в огороде.

Такие косы-недомерки имелись, пожалуй, в каждой семье, где рос хотя бы один мальчишка и где держали скот. Надломится старая литовка возле пятки, ее подрежут, приклепают пятку заново, приладят косовище по росту — и, пожалуйста, еще одного работничка можно по мелочам включить в дело. Пашка так с десяти лет начал и малость отдохнул только в этом году. Дома — все мать сама. В лесу отец урывками тюкал по укромным кулижкам. Будет, говорят, несколько возов-тележников, авось хватит на зиму.

Семка немножко растерялся, увидев вместе обоих дружков, в глазах у него промелькнула виноватость, как тогда — на станции и в городе, и Пашке от этого опять стало не по себе. Левка, похоже, ничего не заметил, хитро подмигнул обоим, снял свою кепчонку и выкатил из-под надломленного козырька несколько папирос-гвоздиков.

— Налетай — подешевело…

Семка сморщился, мотнул головой. Пашка тоже отказался. Левка презрительно посмотрел на них и затянул:

— Покурим-потянем, учителей помянем.

— Папиросы «Ракета» — не для всякого шкета, — подхватил скоморошливый тон Пашка, чуть переиначив присказку, услышанную в городе.

Левке она понравилась, он довольно хохотнул, развалился на свежей кошенине и важно закурил, накосо выдувая дым.

— Знаешь, Паш, я даже доволен, что вернулся домой, — придвинулся Семка. — А мамка, та вообще рада-радехонька. Все вместе, говорит, заживем потихоньку. Брат, дескать, после поможет на заводе… Ну, отнесли документы в ремесленное. А там — пожалуйста, приняли сразу.