Александр Яковлев - Голоса над рекой

Какие карандаши изумительные!

А фломастеры венгерские!

Ножи для разрезания бумаги!

А польские бумажные закладочки! Какие они хорошенькие, какие цветные ниточные кисточки по краям!

А игрушки!..

После кинофильма «Монолог» мать просто измечталась о солдатиках, в какие играл там герой.

И это неважно, что она женщина, она тоже в минуты раздумий переставляла бы на своем письменном столе этих солдатиков, да где же их взять? Ведь даже там, в фильме, герою его высылали солдатиков друзья-ученые из разных стран. Но старшая дочь все же искала их в Москве и в Орехово-Зуеве, где училась, в Ленинграде, куда ездила. Нет, не было их. Она привезла другие игрушки, тоже замечательные — маленькие и изящные, как солдатики.

Аккуратнейший черный трубочист в черном цилиндре и с черной щеточкой! Прозрачная красавица-черепашка, Карлсон с крохотным пропеллером на спине и страшно лохматый! Танцующий ежик! Лопоухий Чебурашка и глиняная птичка-свистулька…

Да что перечислять!..

— А этот мужичок — ну просто нэцкэ! Необыкновенный, правда? Лицо какое! А руки!

В Орехово купила на рынке — за рубль, представляете? Самоделка.

«Мужичка» стали передавать друг другу. Правда, нэцкэ!

Но ничего из этого не было Главным Подарком!

Сейчас никто не стал рассматривать подарки детально («Да! Вот еще очень модно:

дамские гольфы!») — это будет приятно сделать позднее, в полном покое, и рассмотреть уже все не спеша, лучше даже в одиночку, так что подарки пока не разбирались, а оставались лежать на диване, и пока было именно хорошо смотреть на все вместе, в целом. А в целом все это сверкало, благоухало, переливалось в веселой праздничной горке, растущей на новом красном пледе.

Отец всего этого не любил, называл «мусором», но непременно рассматривал каждую вещицу, поворачивая ее во все стороны, и, рассмотрев, возвращал на место, махнув рукой: «Ерунда…»

И тут — прямо прелесть такая! — бутылочки для детского питания! Но не наши, не обычные, с которыми он 25 и 33 года назад ходил на детские молочные кухни в Москве и здесь, когда появлялись дочери, потому что у жены оба раза не было молока. Нет, это были совсем другие бутылочки…

В Москве, еще в студенчестве, когда у них родилась старшая дочь, он бегал с этими (да не с этими!) бутылочками за 2-й Зачатьевский, где они жили, за монастырь — направо и вниз, чуть ли не к Москва-реке — на детскую молочную кухню. К 6-и утра. Чтобы еще с пятью СПЕШАЩИМИ ОТЦАМИ разгрузить два ЗИСа со всем детским питанием для их куста, за что получить питание вне очереди и бежать с ним домой, отдать жене и бежать в институт — он учился тогда на V-м курсе, а потом, если дежурил, что было часто — в неврологическую клинику, в ночь, а утром снова бежать на молочную кухню…

— Всю Москву оббегала! — смеялась старшая дочь, передавая сестре чудесные бутылочки. Крупные, необычной формы, с желтой навинчивающейся крышкой с отверстием, от краев которого спускалась внутрь соска, выворачивающаяся при кормлении.

А сверху надевался колпачок.

По поверхности бутылочек шел красный бумажный пояс, на котором изображались две бойкие какие-то птички — носик к носику. И было крупно написано: BABY KAVALIER.

…Да, это были совсем другие бутылочки…

Все знали: ГЛАВНЫЙ ПОДАРОК — впереди.

Он был всегда, кто бы откуда ни возвращался, и всегда выдавался неожиданно, даже внезапно, но обычно ближе к концу.

То есть до поры он был секретом, никто никогда ни спрашивал о нем, не выпытывал вернувшегося, — все делали вид, что ничего не знают, ничего особого не ждут. Да и само обозначение, слово это — ГЛАВНЫЙ — никогда не употреблялось у них применительно к подарку, но все знали: ГЛАВНЫЙ ПОДАРОК ЕСТЬ!

Всякий раз он кому-нибудь предназначался, но никогда не покупался специально, то есть никогда не был преднамеренностью, — он был всегда как бы СЧАСТЛИВОЙ НАХОДКОЙ, но находкой, удивительно соответствовавшей какому-то важному, конкретному факту жизни кого-то из них.

Главный Подарок не был ВЕЩЬЮ, ПОКУПКОЙ: платьем, например, туфлями, теми же пледом или шторами, теми же отрезами на юбки и жилеты, или даже французскими духами. Но нет, нет, не так! Французскими духами он, конечно, мог быть, еще как!

И вообще ОН МОГ БЫТЬ ВСЕМ: любой вещью! Да, ЛЮБОЙ ВЕЩЬЮ! Так что зря я так вот запросто все их отбросила!

ВСЕ МОГЛО БЫТЬ ГЛАВНЫМ ПОДАРКОМ, ЛИШЬ БЫ ПОДХОДИЛО, ОТКЛИКАЛОСЬ СУТЬЮ!

Из духов, например, сейчас (СЕЙЧАС, — вот что важно!) таким подарком могла быть ТОЛЬКО скромнейшая «Уральская рябинушка» — маленький совсем флакончик, совсем дешевый…