А сейчас вот выступил Бухарин. Свои теоретические выкладки он то и дело пытался подкреплять выдержками из Карла Маркса, Владимира Ленина и чаще из Фридриха Энгельса. А в сущности все, что высказывал Бухарин, оскорбляло настоящих коммунистов. Тут было и «обогащайтесь», и «стабилизация капитализма», и «деградация крестьянского хозяйства». И речь его многих молодых коммунистов не только удивила, но и оскорбила: некоторые молодые коммунисты учились и по книжкам Бухарина, особенно в вузах, на рабфаках… и вот теперь, когда вся страна сдвинулась, он натянул вожжи и предлагает отдохнуть… подождать… присмотреться… И молодые коммунисты, в том числе и Кирилл Ждаркин, слушая Бухарина, с омерзением думали:
«И как это я верил ему!..»
Первые два дня оппозиционеров еще слушали, но на третий день с утра, во время выступления бухаринцев, зал почти опустел. Участники совещания разгуливали по коридорам парами, тройками, группами. В зале сидели только те, кто ждал своего «слова»; сидел в зале и Кирилл. Наконец и он не вытерпел и ушел.
В коридорах шли деловые разговоры: одни просили «по-товарищески» отпустить тракторов, другие — выписать из-за границы необходимое оборудование, третьи — тоже «по-товарищески» — просили ссудить денег. Кирилл ехал на совещание, чтобы выступить в защиту генеральной линии партии, выразителем которой в то время являлся Сталин, но тут он вдруг увидел, что вопрос о том, с кем идти, давным-давно решен, что все эти люди, как и Кирилл, непосредственно связанные с действительностью, — директора заводов, начальники новостроек, руководители совхозов, секретари крупных партийных организаций, — все те, для кого построение социализма в одной стране вовсе не дискуссионный вопрос, как не дискуссионный вопрос для голодного — садиться или не садиться за стол, уставленный яствами.
— Ба-а-а! — вскрикнул Кирилл, перепугавшись, что с общего стола все расхватают, и кинулся разыскивать нужных ему людей, которые могли бы «кое-что» отпустить на строительство металлургического завода в урочище «Чертов угол». «Вот взгреет меня Богданов. Эх, вислоухий, вернусь теперь с пустыми руками», — с тоской подумал он и, увидав Сергея Петровича Сивашева, небрежно расталкивая людей, кинулся к нему.
— Сергей Петрович! Помогай… помогай, пожалуйста, — торопливо, даже не поздоровавшись, проговорил он.
— Что? Опять, что ль, «пей-гуляй, однова живем»?
— Да нет. А вот — материальцу бы… на строительство.
— Да ведь тебе сейчас выступать надо.
— Ну, это как-нибудь потом… А вот материальцу бы… голичек бы, машин… того, другого.
— «Того-другого». Ишь ты, язычок-то какой, — и, подхватив Кирилла под руку, повел его, представляя: — От земли. Зовут Кирилл Ждаркин… А надо бы назвать Глыба. У ево под ногами земля хрустит, — и шепнул Кириллу: — Так и валяй-коверкай из себя мужичка: податливы наши главки на это. Мужичок, дескать, у ево карман богатый. А каша сама в рот не лезет. У-у, черт! — Он ткнул кулаком в бок Кирилла и скрылся.
Кирилл закружился. Сначала он чувствовал себя так же, как если бы кинулся вплавь один через большую реку, но потом быстро освоился.
Одному строителю — на юг — он запродал несколько эшелонов соснового леса, в уме прикинув, что сведет самый старый лес, тот, который уже стал гнить на корню. У другого забирал в обмен на уголь десять вагонов овчин, не доверив ему из овчин шить полушубки.
— Мы сами сошьем. Зачем же вас утруждать, — говорил он, в то же время думая: «Экий. Натискает в полушубки всякой дряни, а потом кряхти».
Кирилл заглянул в зал. Там кто-то произносил с трибуны страстную речь. «Ну, этот договаривает», — решил он, снова кинулся в коридор и неожиданно столкнулся со Сталиным.
Сталин держал под мышкой картонную папку.
Около него юрко вертелся Бухарин. Он был ниже ростом и, заглядывая в лицо Сталину, что-то говорил, но Сталин смотрел куда-то в сторону и словно не замечал его. Увидав Кирилла, Сталин вдруг улыбнулся, проговорил:
— А-а, иностранец! Ну, как руль?
— Ничего… помаленьку шагаем, товарищ Сталин.
— Помаленьку это вот Бухарин шагает. А ты? Ты вон какой!
— Ну, ему ж надо мирно врастать в социализм, — пошутил Кирилл. — У нас один был такой, дружок Бухарина… Илья Гурьянов… тоже все собирался мирно врастать в социализм, кричал: «Обогащайтесь!», «Через отруба — к коммуне!» А потом восстание сварганил.
Сталин сдержанно засмеялся:
— Слыхал, Бухарин, что земля говорит?
Бухарин дрогнул и сжался… и вдруг рыжие волосы его, до этого будто гладко причесанные, как-то обвисли, и стал он весь похож на попа-расстригу.
Читать дальше
Это песня человечества, песня трудящихся!
Песня, которая призывает всех к лучшей, если не к идеальной, жизни.
Людям известны две формы общественного сосуществования людей (как наций, как народов) - это капитализм и коммунизм.
Но капитализм, как известно - это власть капиталла. И мы уже на собственном опыте в достаточной мере смогли убедиться в пагубности взаимоотношений, основывающихся и строящихся на основе "выгоды", на основе как-будто бы равноправных отношений сторон в "договоре". При таких отношениях жулики всех мастей, как говорят, "спаиваются в смычку" во всех сферах и на всех уровнях, и при этом "спаивают" буквально всех вокруг себя, по принципу: "кто не с нами, тот против нас". При этом, всех кто против, безжалостно подавляют. В такой системе все "работают" на "бабло", все стяжают резаную бумагу. Всё вокруг рушится и это разрушение не может остановиться, никто не может сказать "хватит", никто не может выйти.
" Бруски " - песнь трудящихся.
У капиталистов тоже есть своя песнь: "Атлант расправил плечи ". Песнь несомненно гениальная. И главные герои показаны, как люди несомненно творческие и стремящиеся к лучшей жизни, и стремящиеся к такой жизни не только для себя, но, несомненно, для всего человечества.
Эти две песни (коммунизма и капитализма) показывают людям направление для движения, векторы развития. Призывают идти за собой.
Но что характерно, песнь капитализма сама изобличает свой путь, свое направление, свой вектор. Сама показывает, что творческим людям нет там места. Что мечта осталась мечтой, и была вынуждена удалиться, оставив место хаосу и ужасу, порожденному распоясавшимися тупыми жуликами, стремящимися жить за счёт окружающих их людей, т. е. нещадно эксплуатируя, разворовывая, разрушая. И несмотря на гениальность этой песни, мечта оказывается призрачной, скрытой в дымке далекого ущелья.
А что же песнь коммунизма? - Она торжествует! Она сбылась! Она - вот она - есть, существует, призывает всех к радости в труде, к радости в творчестве, к радости общения всех со всеми, к радости совместного труда на благо друг друга. Блаженны дающие! Когда все друг другу дают, никто не имеет нужды, не имеет слез, не имеет страха смерти от недостатка необходимого.
Эта песнь ясно показывает - что правильно, а что неправильно, открывает мерзость и красоту, вдохновляет.