Николай Бирюков - Чайка

Катя хотела сказать, что и она и Зимин примут его завещание, отомстят, но, почувствовав, как быстро стали леденеть под ее пальцами щеки предрика, молча поцеловала его и поднялась.

Она стояла, с ног до головы освещенная горящей сосной. Зубы ее были стиснуты крепко-накрепко и на скулах шевелились тени от двигающихся желваков.

К ней подбежала Нина Васильева.

— Катюша… убьют!

Катя не ответила и не пошевельнулась. Она смотрела, как у поляны, словно туча, разрасталось в дыму черное пятно: немцы опять поднимались в атаку. Но думалось не о немцах, а вот об этих товарищах и подругах, притаившихся за деревьями, за бугорками. Она чувствовала на себе взгляды друзей. Все они доверили ей свои жизни, пошли за ней и сейчас, вероятно так же, как и она, понимают: подходят последние минуты.

Движется в дыму черная масса… Чем отшвырнуть ее? Нечем зарядить автоматы и винтовки. Молчит пулемет. Отступить бы и соединиться с группой Зимина? Нельзя: позади, в низине, лежат раненые подруги и товарищи. А Васьки нет. Может быть, тоже убит. Нет ответа от Зимина. Что там, по ту сторону поляны?

От сознания беспомощности, обреченности она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. А немцы приближались, немые, безликие, черные…

Катя на секунду зажмурилась и тут же широко раскрыла глаза: пулемет Озерова вдруг заговорил. К нему прильнула Зоя. Губы ее судорожно передергивались, и так странно, словно смеялись. Бинты на ногах были в крови и грязи.

— Хорошо, Зоенька, хорошо! Спасибо, — заликовала Катя.

Одни немцы падали, другие появлялись на их месте в дыму и продолжали итти вперед — все так же стеной, сплошной лавиной.

Бывают мысли неожиданные и яркие, как вспышка молнии. Так было и у Кати. Она вдруг поняла: обороняться больше нельзя. Если перебьют их здесь, у пригорка, то раненые все равно погибнут. Если же смело кинуться в атаку, можно и победить — опрокинуть немцев. Группа Зимина услышит и поможет хотя бы одним или двумя пулеметами. Дым будет союзником — скроет число атакующих. Перед дыханьем смерти и понятие «риск» приобретает совсем новый смысл.

Глаза ее сверкнули, лицо посветлело.

— Победа и месть, товарищи!

Не замечая боли, она отцепила раненой рукой от пояса гранату и взмахнула ею:

— За мной!

И побежала с пригорка.

Партизаны поднялись как один; Маруся Кулагина и еще три девушки обогнали Катю.

Резко прозвучала немецкая команда, и не стало в дыму темной стены, а с того места, где она была, сверкнули вспышки выстрелов. Катя услышала сбоку чей-то девичий вскрик; вот впереди нее кто-то упал: кажется, Маруся…

Она перепрыгнула через тело подруги и крепче стиснула гранату.

— Катерина Ивановна-а!.. — откуда-то издалека донесся голос Васьки.

В сознании мелькнуло: «Ответ от Зимина». Но это было сейчас неважно. Сердце горело уверенностью, что ею принято правильное решение. Другого нет и не может быть.

Дым слезил глаза.

Трах-та-тах! — разорвалась слева от нее граната.

Метрах в десяти-пятнадцати от себя Катя разглядела лежавших на земле немцев. Рука сама взметнулась, и на месте, куда упала граната, поднялся клуб огня, мгновенно разлетевшийся на фосфорические брызги. Стоны и вопль немцев наполнили сердце радостным торжеством; на бегу отцепляя от пояса вторую гранату, Катя звонко крикнула:

— Бей гадов!

— Бей! — подхватил позади нее Николай Васильев. Рядом с ним бежала Люба Травкина.

Гранаты рвались слева и справа. Немцы отползали, и за ними гнались синеватые клубы дыма.

Катя чуть не упала, споткнувшись о барахтающиеся на земле тела. Нюра Баркова, сдавливая пальцами горло немецкого офицера, кричала:

— Ты, гад, тятеньку моего живьем зарыл! Ты!

На мгновение Катя задержалась и каждым мельчайшим нервом почувствовала, что вот именно того, что делает Нюра, страстно хочет и она-сдавить проклятое немецкое горло: за Федю, за любовь свою горькую, за мать, посаженную в колючую тюрьму, за Озерова — за все!

Из-за деревьев в нее прицелился длинный немец. Она рванулась вперед, перепрыгнула через офицера и Нюру и медленно осела: пуля впилась ей в бедро.

Близко раздалась чья-то автоматная очередь — и немец упал.

Николай Васильев подхватил Катю под руку.

— Оставь! Вперед! Бей же! Бей! Ну! — простонала она яростно.

Одна за другой взвились к небу три сигнальные ракеты. При свете их Катя увидела: немцы стадом бежали на поляну. «Ах, если бы встретили их с той стороны огнем!.. Неужели Зимин не слышит? Неужели не поможет?»