Петр Павленко: Степное солнце

— Я посплю — мне вечером еще идти, а после ты мне опять расскажешь про море.

Сергей мог рассказать только о том, как он сам жил у моря, другого опыта у него еще не было; но, готовясь к вечеру, стал добросовестно вспоминать все, что слышал от взрослых о море. Рассказ получался хороший и очень длинный, что Сергей тоже считал достоинством. Но спустя час, когда Оля еще спала, отец уже усаживал его в грузовик.

Их перебрасывали в новое место, а сюда прибыли машины из других районов.

Тетя Саша сунула в руки Сергею газетный кулек с лепешками и баночку меда.

— Когда выберете время, заезжайте. — И только успела махнуть рукой, как сад заслонил ее.

Села в этой степи пробегали мимо Сергея, как встречные корабли.

…Темная летняя заря, вздрагивая, потухала далеко впереди. Ожили и зашумели сонные улицы деревни, обессиленные вихрем. Где-то за ближайшим садом тонкоголосо, просяще и вызывающе пробилось сквозь ветер:

и кто-то рассмеялся звонким смехом, перешедшим в шепот.

«А на что, спрашивается, дивчине клиночек? — подумал Сережа, счастливыми глазами оглядывая голубой на юге и раскаленно багряный на западе пламень неба. — На что ей клиночек? Мне бы его…» — и тут сразу припомнил, что находится где-то вблизи тех страшных, по рассказам, мест, где когда-то сражались красноармейцы Фрунзе, а в его, Сережино, время — солдаты Толбухина.

Было, однако, очень странно, что до сих пор Сергею не попадались на глаза трофеи с полей сражений. Только однажды приметил он немецкий грузовичок без колес, в котором тетя Саша держала кур, да где-то еще в другом месте — остов сожженного «мессершмитта». Впрочем, сегодня, когда забирали зерно в колхозе «Рассвет», ему показалось, что маленькая лысая собачонка у тока лакала, кажется, из старой немецкой каски, придерживая лапкой край ее, чтобы она не раскачивалась. Но это, собственно, была уже вещь не трофейная, а домашняя, ее неловко было забрать.

раздалось снова в гущине сада, но совсем близко, и прямо на Сережу, лежащего в кузове машины на зерне, вышла помощница комбайнера Светлана, из того колхоза, где тетя Саша, и смолкла, удивившись машине и мальчику на ней.

— Это чья машина? — спросила она, не узнав Сергея.

— Емельянова.

— А Вольтановского которая? Эта? И куда его занесло! — сказала она растерянно, не желая, видно, стоять на виду, перед окнами правления МТС, и в то же время не имея сил пройти мимо.

Сергей давно уже не видел Светлану, и сегодня она показалась ему еще необыкновеннее, чем в первый раз, ночью, когда отец и Вольтановский чинили ее комбайн. Но все это было так давно, так давно! Водители получали документы на бензин в правлении МТС, и Светлана должна была слышать громкий смех и прибаутки Вольтановского. Вот наконец он вышел.

Он двигался, небрежным движением плеч то и дело поправляя свободно наброшенную колонку, и по его подчеркнутому безразличию Сергей понял, что Вольтановский обязательно в чем-то виноват, и, положив голову на руки, притворился спящим.

— И где это тебя носило? — еще издали спросила девушка Вольтановского с той ласковой грубостью, которая, как хорошо знал Сергей по опыту с Зотовой, допустима между друзьями и вовсе не кажется обидной. — Второй день глаз не кажешь.

— С Андрюшкой Емельяновым все соревнуемся, никак остановиться не можем, — посмеиваясь, ответил Вольтановский, давая понять, что он относится не очень серьезно к тому, что сообщает.

— Ну, он за тебя возьмется — приемистый парень… — сказала Светлана.

— Не об том речь. Как про себя решила? — перебил ее Вольтановский.

— Да что ж тут решать, Петя! Тут решай не решай — один путь: не поеду я с тобой, Петенька, вот и все решение.

Вольтановский, видно, не ожидал такого ответа.

— Сильно! — сказал он, тряхнув медалями.

— Если ты, Петя, и взаправду меня любишь, так поймешь, чего я боюсь. Ну, как я буду в городе жить, одна среди чужих людей… Что делать-то буду? И нравишься ты мне, и все, а как-то боюсь я по-твоему поступать. Если б ты у нас остался, другое дело…

— Я человек городской, трудно мне у вас будет, — сказал Вольтановский.

Она вздохнула, не возражая ему.

— А ты хочешь, чтоб я остался? — каким-то не своим голосом спросил ее Вольтановский. — Да? Скажи твердо.

— Хочу.

Помолчали.

— Схожу к директору МТС, даст комбайн — останусь, — задумчиво, точно для одного себя, произнес Вольтановский. — Без машины я, Светланка, никаких талантов не имею.