Николай Дементьев: История моей любви

— Если бы мне, Анка, твою красоту, уж я бы взяла от жизни все, что хочу!

Уже в восьмом классе мы со Светкой потихоньку и от родителей, и от своих одноклассников как-то пошли на танцы. Всего один раз, правда. Обе мы были рослыми, хорошо развитыми физически, на улице нас иногда принимали за взрослых. Родителей Светки по вечерам обычно не бывало дома, и перед танцами мы с ней сделали друг другу взрослые прически, долго и тщательно одевались, а старушка домработница еще помогала нам заботливо, радовалась, что мы идем веселиться. К тому же Светка могла безотчетно брать из дому столько денег, сколько хочет: в семье Муромцевых деньги лежали на одной из полок шкафа. Светка взяла себе пятерку, а мне в карман сунула три рубля.

До сих пор помню, как мне было стыдно идти на танцы, где одни взрослые. Я даже предложила Светке пойти не во Дворец культуры, а куда-нибудь попроще, но она только пожала плечами:

— Там еще хулиганы какие-нибудь могут оказаться, а в приличном месте и люди приличные. Чего ты трусишь, погляди в зеркало на себя: картинка с обложки модного журнала!

Я поглядела: действительно, никак не скажешь, что мне всего пятнадцать, по фигуре и прическе — прямо-таки молодая женщина. И мы с ней пошли.

Перед входом, ярко освещенным огнями, я опять заробела, даже чуть не остановилась, как вспомнила про отца: уж он бы мне выговорил, если бы увидел сейчас меня! Но тут же подумала про маму: ведь она, пожалуй, разрешила бы мне пойти на танцы! Только предупредила бы, чтоб была поосторожнее.

— Давай попросим кого-нибудь купить нам билеты, а? — шепнула мне Светка, когда мы с ней встали в конец очереди.

— Думаешь, нам не продадут? — я почувствовала, как покраснела.

— Все может быть… — Ее узенькое остроносое лицо сделалось озабоченным, бесцветные маленькие глазки совсем по-детски растерянно мигали, и впервые я заметила, как странно выглядели на ее лице густо накрашенные черной тушью ресницы и брови, фиолетовые тени на веках, ярко-красная помада на тоненьких губах; неужели и у меня такой же вид? — Вон попроси того благообразного, — Светка показала мне на мужчину в возрасте моего отца, стоявшего у самого окошечка кассы, сунула мне в руку свою пятерку, отчаянно шепнула: — Не трусь, Лаврик!

Я взяла деньги и, пока шла несколько шагов до окошечка кассы, больше всего боялась, чтобы этот самый мужчина не оказался знакомым моего отца, ведь по возрасту он вполне мог работать вместе с ним! Подошла наконец, остановилась рядом, и мы встретились глазами. Действительно, благообразный: худое лицо чисто выбрито, галстук, белая рубашка, а глаза какие-то водянистые, в красных прожилках, сетке морщинок вокруг… Я чувствовала, что побагровела до слез, и никак не могла выговорить ни слова. А глаза его уже понимающе и весело улыбались, он снова быстро оглянул всю меня с ног до головы и молча кивнул, все не беря от меня протянутых ему денег.

— Нас двое, — пискнула у меня из-за спины Светка.

— И нас двое, — глуховато и точно мимоходом ответил он, уже нагибаясь к окошечку кассы, протягивая в него деньги, так и не взяв наших.

— Порядочек! — удовлетворенно шепнула мне Светка.

Приятель мужчины оказался таким же старым, но тоже очень приличным, благообразным. Только черные, как у Борьки, глаза его не то удивленно, не то даже настороженно глядели на нас со Светкой. Мы благополучно прошли мимо пожилой контролерши, только пристально глянувшей на меня и Светку, но ничего не сказавшей, увидев вместе с нами этих благообразных… И Светка опять незаметно пожала мне локоть: порядочек, дескать… А потом стали знакомиться, пожимая руки, как взрослые; и благообразные даже назвались по имени-отчеству; от этого я почему-то смутилась еще сильнее, не разобрала их имен. Да тот, что купил билеты и на нас, так и не взяв с нас денег, вдруг пропел негромко: «Ах, мадонна в шестнадцать лет. Ты на гвоздиках вышла в свет…» — и совсем уж по-стариковски задребезжал смешком.

А второй, все так же пристально разглядывая нас со Светкой, вздохнул горестно, как и мой отец сделал бы в подобном случае:

— Рановато, девчатки, торопитесь во взрослую жизнь! Паспорта-то хоть у вас есть?

Только тут я разобрала, что от них попахивает вином.

— Все у нас есть! — резко уже ответила Светка, взяв у меня свою пятерку, сунула ее в карман пиджака того, что покупал билеты. — Спасибо, что помогли пройти на танцы, дедуленьки! — Она взяла меня за руку: — Пошли, Анка.

— Родители узнают — выпорют, — в спину нам сказал черноглазый.