Алексей Малышев - Повесть о таежном следопыте

Начинался обычный трудовой день. Сколько радости обещал он каждый раз.

На обложке одного из своих дневников тех лет он написал:

«…Это лучшие дни моей жизни, мои золотые денечки».

Тогда ему было двадцать три года.

Неожиданно на зональную станцию из управления Заготпушнины, которому та подчинялась, пришло распоряжение Демьянский пункт закрыть. Очевидно, из-за неудачи с разведением ондатры.

Но Капланов не сдался. Разве можно было бросать дело, обещавшее серьезные практические результаты? Ведь хозяйственная ценность лося, особенно в условиях Васюганья, была несомненной. После запрещения на него охоты по всей стране, поголовье лосей быстро росло. Теперь нужно было закончить изучение особенностей его биологии и разработать рекомендации для использования лосей в таежных условиях Западной Сибири.

После долгих раздумий и подсчетов он обратился к администрации станции с просьбой пункт не закрывать. Капланов взялся содержать биопункт за счет недавно разрешенного заготовителям отстрела лосей. Теперь научным наблюдениям он не мог отдаваться полностью: заготовки лосиного мяса отнимали много времени и сил. Но все же от намеченной программы исследований Капланов старался не отступать.

Через некоторое время в Тобольской областной газете была опубликована статья, в которой сообщалось, что энтузиаст-ученый Капланов работает в очень трудных условиях и вынужден своими силами содержать биологический пункт. Газета настаивала на оказании ему помощи.

Общественность помогла Капланову вернуться к своим прямым задачам и продолжать научную работу.

Исследования на Демьянке позволили Капланову изучить биологию и численность лосей в бассейнах Оби и Иртыша. В одном из научных сборников появилась его статья на эту тему.

Первые исследователи природы Дальнего Востока писали с удивлением и восхищением: «Соболь здесь встречается с тигром, а виноград обвивается вокруг ели».

Приехав в Приморье, Капланов убедился, что в этом крае натуралист встречает десятки и сотни биологических загадок.

В самом деле, как могло быть, чтобы рядом с лосем, северным оленем, соболем жил и пятнистый олень, недалеко от белой куропатки обитал фазан, среди аянских елей, возле голубицы, поднимались южные лианы и произрастал легендарный женьшень?

В окрестностях Шаньдуйских озер росли и боры-кедрачи, и лиственничники, и пихтово-еловые леса.

В кедрачах, с подлеском из лиственных пород, можно было видеть чертов перец, актинидию, спирею, леспедецу и много других представителей южной маньчжурской флоры. Сюда летом порой откочевывали изюбры, а осенью — медведи, кабаны и белки.

На южных склонах, где в кедрачи вкрапливался монгольский дуб, раньше, в зиму, по словам старых охотников, держалось даже стадо пятнистых оленей.

В районе озер встречались и боры без подлеска, нога здесь утопала во мхах и лишайниках. Корейские кедры стояли один к одному, как на подбор, словно свечи, высокие и стройные, с красивой голубоватой хвоей. Копытным, кроме кабарги да кабана, заходящего сюда осенью, делать тут было нечего.

Леса, где среди старых толстых кедров нередко попадались стройные лиственницы и аянские ели, служили переходом к темнохвойной тайге. В этих кедрачах держалась кабарга.

К озерам с одной стороны подходили лиственничники, росшие на болотах, с багульником в подлеске. Здесь было много мха, куртинами росла брусника.

С другой стороны цепочки озер окружали всегда сумеречные пихтово-еловые леса; в них обитали соболь и кабарга. Стволы деревьев покрывались мхом, ветви были опутаны лишайниками. Это уже настоящее царство северной, так называемой охотской, флоры и фауны.

Чем выше взбирались по склонам гор ельники, тем чаще можно было встретить в них каменную березу и лиственницу. На каменистых россыпях поднимались горные лиственничники, а у вершин сопок — чистые каменные березняки. Между искривленными корявыми деревьями с раскидистыми ажурными кронами виднелись обширные поляны с обилием высоких трав. Здесь летом спасались от мошки и комаров изюбры и лоси.

Горные озера, похожие на голубые чаши, лежали среди застывших потоков базальта, некогда извергнутых вулканами.

Из семи озер одно было крупнее других, оно называлось Большим Царским озером. В период дождей озера вдруг усыхали так, что на дне их можно было даже косить траву и по грязи бродили звери. А во время засухи Большое Царское озеро неожиданно порой разливалось метров на триста в окружности. Здесь не удавалось уловить какую-то закономерность. У озер, вероятно, имелся подземный сток. Тут были свои загадки, которые еще ждали исследователей.