Анатолий Тоболяк: Попытка контакта

«Леонид! Зачем ты здесь?» — вот что она спросит с гримасой на лице, а он ответит с виноватой улыбкой, очень мирным тоном: «Ну, ясно, зачем, Ира. Когда-то я должен был приехать. Времени прошло уже порядочно». О чем они там будут говорить, за закрытыми дверями, этого ты не услышишь. Ты уйдешь на кухню, попытаешься читать любимого «Человека-невидимку», но у тебя мозги набекрень, ты внезапно отупел… дважды и трижды пробегаешь глазами по одной фразе, но не понимаешь ее смысла. К тому же внезапно тебя одолела жажда, будто ты объелся соленого… ты пьешь и пьешь прямо из-под крана, затем подставляешь под струю голову и вытираешь ее посудным полотенцем. Проходит полчаса. Или час? Непонятно. Они не умерли там? — думаешь ты: дверь в гостиную закрыта, голосов не слышно. Уйти, что ли? Убежать, и пускай ищут? Ворваться и заорать: хватит секретничать! Что делать? — лихорадочно думаешь ты. И вот хватаешь тарелку и с силой швыряешь ее на пол. Звон разбитого стекла… он, наверно, слышен на весь дом.

В ту же минуту мать выбегает из комнаты. На ее лице красные пятна, в глазах испуг.

«Что случилось?» — кидается она к тебе, точно ожидает увидеть море крови.

«Ничего. Тарелку разбил».

«Как? Каким образом? О господи! — она как-то бессильно сникает. — Ты нарочно это сделал?»

«Нет, случайно. Уронил и все», — врешь ты, глядя ей прямо в глаза.

«А почему мокрый? Весь мокрый!»

«Не знаю… Наверно, купался. Ну да, я голову мочил под краном».

«О господи! Зачем?»

«Не знаю. Захотелось».

«Жарко сегодня. Жарища», — говорит Он, появляясь за спиной матери, и ты видишь, что и ему сепаратные переговоры дались нелегко; Он нахмурен и мрачен.

«Константин! Отец приехал повидать тебя, — быстро говорит мать с красными пятнами на щеках. — Сегодня вечером он улетает. Ты ведь вечером улетаешь, я правильно поняла?»

«Ну да. Правильно», — хмуро подтверждает Он.

«Вы можете погулять, поговорить, ты можешь проводить его в аэропорт, если хочешь… В общем, — задыхается мать и стискивает руки, — делайте что угодно… но я надеюсь, что в девять он будет дома, могу я хоть на это надеяться, Леонид?»

«Можешь, Ира. К девяти будет дома».

«Ну вот… А у меня свои дела, обо мне можете не думать. Я знаю, что мне делать», — бормочет мать и, как-то протяжно всхлипнув, быстро выходит из кухни.

Вы остались вдвоем — Он и ты, смотрите друг на друга.

«Ух!» — вздыхает отец с огромным облегчением, словно избежал угрожающей его жизни опасности. Глаза у него загораются веселым огнем, лоб разгладился.

Ты не веришь своим глазам, но это так: он очень молод, твой отец. У него твердое, загорелое, свежее лицо, белозубая улыбка, короткая прическа «ёжиком»… Куда моложе матери! — почти со страхом думаешь ты. А ведь они ровесники.

«Ну, малыш! — энергично, деятельно говорит Он. — Двинулись, что ли?»

«Куда?»

А Он беспечно смеется: не все ли равно куда? Да куда угодно! И кладет тебе руку на плечо.

Сначала кладет руку на плечо, но этого ему мало, и он обнимает тебя за плечи, как старый друг; ведет по коридору, забирает с вешалки свою спортивную сумку, громко прощается: «До свиданья, Ира!» — и, не услышав ответа, вы выходите на лестничную площадку и спускаетесь вниз…

Это происходит в городе Свердловске почти пять лет назад, на улице Малышева, в жаркий июньский день. У первого автомата твой отец выпивает подряд два стакана газировки — значит, не только тебя все это время мучила жажда… «Ах, черт! — говорит он с огромной радостью. — Какой денек! Ты представляешь, малыш, только вчера я был в местах, где еще лежит снег. Нет, в самом деле! Только вчера я снял унты и меховую парку».

И он озирается по сторонам с огромным любопытством, как какой-то неземной пришелец, щурится на солнце, закуривает сигарету, жадно затягивается, опять обнимает тебя рукой за плечи.

«Черт возьми, Костя! Как я рад тебя видеть!»

А с тобой опять происходит что-то неладное и непонятное: ты весь оледенел и, наверно, даже губы у тебя синие, как у мертвеца. Ну, пять минут, ну, десять… это еще можно вытерпеть… а что дальше? Ведь сейчас он непременно спросит, рад ли ты его приезду… начнет задавать всякие вопросы… и что же ты ответишь? Может, сбросишь его руку с плеча и заорешь на всю улицу: «Не приставайте ко мне!» А может, заскулишь, как щенок… ну да, как щенок… и кинешься облизывать его хозяйские руки? У вас впереди несколько часов, и, представляешь, какой он сейчас устроит тебе экзамен? Это будет похуже, чем пытка у классной доски, когда ни черта не знаешь и пытаешься вытянуть хотя бы на трояк…