Орест Мальцев: Югославская трагедия

— Така, така, всичко, добре, — поддакивал другой солдат, не переставая улыбаться.

От пограничников мы узнали, что русских ожидают завтра утром в ближайшем болгарском селе Шишенци. Они указали нам и переправу: в узком месте реки с камня на камень были переброшены бревна. Проходя но ним, я вымерил палкой реку: неглубокая, дно каменистое.

Очутившись на том берегу, мы взобрались на крутую гору, цепляясь за кусты. Вслед нам неслась подбадривающая песенка солдат:

— До встречи на позициях! Вместе на Берлин! — крикнул им Васко с вершины горы.

Оглянувшись еще раз, он вдруг схватил меня за руку.

— Николай!

— Что ты, Васко? — спросил я.

— Ты ничего не видишь? Вон там, внизу, два человека прячутся в кустах. Я видел, они только что скрылись. Может быть, за нами следят?

Я внимательно вгляделся, но ничего подозрительного не заметил.

— Тебе показалось, — успокоил я мальчика.

Все же мы ускорили шаги».

«…В Шишенци вошли в сумерках. На нас с Васко никто не обратил внимания. Много людей пришло сюда с гор, чтобы встретить Красную Армию. У околицы на дороге к селу Царь-Петрово, откуда ожидались советские части, была воздвигнута арка; девушки украшали ее разноцветными лентами, хвоей и ветками рдяной рябины. На площади стояли столы и скамьи. Женщины сносили сюда в корзинах свои праздничные запасы: фрукты, мясо, брынзу, вино.

Из соседних сел продукты везли на телегах. Готовился пир человек на пятьсот.

Было уже поздно, а оживление на улице не спадало. Всюду горели фонари. В сторону Царь-Петрово то и дело скакали верховые. Они приносили известие, что русские обязательно придут в Шишенци завтра. И каждый раз эти вести встречались всеобщим ликованием:

— Да живео славината и непобедима Червената Армия!

— Ура! Всичко за победу! Всички към Берлин!

— Да живео братский югославский народ!

Мы долго стояли с Васко у открытого низкого окна общинного управления. В большом зале, украшенном красными флагами, шла репетиция концерта, который молодежь готовила для советских солдат. Хором пели славянский гимн, а затем песню о славе сталинских воинов, несущих освобождение Болгарии. Участники самодеятельности под игру свирели исполнили также какую-то длинную былину, потом песенку «Пусти меня, леле, черешни сбирать». Но больше всего понравилось Васко стихотворение Христо Ботева «Борба». Его вдохновенно прочла девушка с длинными черными косами. Голос се звучал сильным и радостным призывом:

Вытягиваясь на носках, затаив дыхание, Васко смотрел на взволнованное, дышавшее неукротимой энергией лицо девушки, следил за каждым движением ее маленьких рук, которые то и дело взлетали над головой, выразительно подчеркивая прекрасные слова, звавшие к борьбе за свободу. И после, когда она танцевала в общей стремительной «Бочванке», Васко не спускал с нее глаз.

— Хорошая девойка, — шептал Васко. — Ой, красивая! Таких у нас нету.

А когда она вышла на улицу, он после некоторого колебания отважно догнал ее и заговорил с нею…

Не прошло и получаса, как мы очутились в доме у Нетки — так звали девушку — и почувствовали там себя так хорошо, словно в родной семье. Дедушка Нетки — Цоко Железков, старик с курчавыми сивыми усами и длинным острым носом, похожим на стручок перца, — узнав, что мы из Югославии и что я русский, даже прослезился от радости.

Мы сидели за низеньким круглым столиком, пили некрепкое вино, закусывали айвой и ломтиками дыни. С улицы через открытую дверь доносились пение, возгласы и звуки губных гармошек.

Тускло светила масляная коптилка. С закопченного дочерна дощатого потолка свисала круглая жестяная лампа, но она не горела, так как, по словам Нетки, «гаса» — керосина — в ней не было уже второй год. Недостаток света восполнял костер, теплившийся на земляном полу, — оджаг. Дым тянуло в дыру в потолке, но он уходил не весь. От него пощипывало глаза и щекотало в горле и носу.

— У них тоже, как у нас, нисколько не лучше, — шепнул мне Васко, тихонько покашливая.

Он уже отвык от тяжелого, угарного воздуха изб.

— Слушай, Нетка, — говорил Васко. — А ты думаешь учиться?

Девушка печально покачала головой:

— Нету денег.

— Вот как! У меня их тоже нет. И не надо. Будем учиться без денег… А ты поедешь в Москву?