Александр Демченко - Серебряные крылья

— Товарищ генерал, почин сделан.

— Добро, добро! Какие ошибки были?

— Два выкатывания с полосы из-за обрыва парашютов.

— Из-за обрыва?

— Ну да, на повышенной скорости выпускали.

— Ладно, это не так страшно. Главное, люди прочувствовали, что значит новый самолет. К следующему летному дню ожидай в гости.

В потертой коричневой кожанке и в черном шлемофоне, коренастый и моложавый, генерал походил на обыкновенного летчика — выдавали только широкие голубые лампасы на бриджах. Уверенно осматривал он самолет: похлопывал по металлической обшивке, заглядывал под фюзеляж, трогал тонкие стальные трубопроводы в куполе шасси. За ним неотступно следовал командир полка.

Молоденький техник нервно покусывал обветренные губы. Как же, сам генерал полетит! А вдруг что не так? Тут же с озабоченным видом крутился и старший инженер полка Грядунов.

Когда Барвинский взгромоздился в тесноватую для него кабину, Бирюлин легонько отстранил техника и сам помог генералу пристегнуть привязные ремни. Дальше он только ревниво и придирчиво, как за курсантом, следил за действиями Барвинского, отмечая про себя с удовольствием, что тот все делает грамотно, «по науке». И только когда генерал запустил двигатель и закрыл прозрачный фонарь, полковник спустился на бетонку и стал рядом с техником. Дальнейшее теперь зависело только от самого летчика…

Бирюлин проследил за могучим разбегом машины, сел на газик и укатил на командно-диспетчерский пункт. Тридцать минут он, не проронив ни слова, сидел рядом со своим заместителем по летной части майором Аржановым, который руководил полетами. Когда наконец самолет приземлился, с плеч его точно гора свалилась.

Бирюлин первым встретил довольного, улыбающегося генерала, первым и поздравил его с удачным полетом.

— Спасибо, — тот пожал худую жилистую руку командира полка. — Грядунов, когда подготовите машину к повторному вылету?

— Минут через сорок, товарищ генерал.

— А раньше нельзя?

— Дело новое, торопливости не терпит.

— Ну, хорошо. — Генерал взял Бирюлина под руку и повел прочь от самолета. — Посидим, Владимир Иванович.

Они сидели на ломкой, порыжевшей, как кожанка генерала, траве, вдыхали ее осенний горьковатый запах, задушевно беседовали.

— «Ласточка», скажу по совести, просто замечательна! — говорил Барвинский. — Веришь или нет, я почему-то считал ее дубоватой машиной. Уж очень велика она для истребителя. Ведь мы привыкли, чтоб машина была как игрушка. Помнишь И-16, Як-3? Легкие, аккуратные ястребки. Или МиГ-17. А тут такая коломбина… Грусть даже взяла. А полетел — сразу понял: ошибся. Эта машина с будущим. Надо только как можно быстрее оседлать ее. Скажи, переживал, когда выпускал меня?

— Что вы, товарищ генерал! Нисколько!

— Сознайся, сознайся, Владимир Иванович.

— Было, — улыбнулся Бирюлин. — Хоть вы и многоопытный летчик, но все-таки генерал. А генерала ведь не заставишь штудировать матчасть. А ну как упустили какую-нибудь мелочь! Контролировать ведь некому.

— Ошибаешься, дорогой. Меня есть кому контролировать, — он постучал себя кулаком по груди, — совесть! Знаешь, что мне сказал недавно твой Грядунов? «На таком самолете летать, не зная его конструкции, все равно что ходить по краю пропасти с завязанными глазами». Эти слова крупными буквами нужно написать в техническом классе. Сколько летчиков уже вылетало?

— Две эскадрильи. Третью пока придерживаем.

Барвинский сорвал тонкую былинку, задумчиво пожевал ее.

— А если мы разбавим третью вылетевшими?

— Простокваша получится.

— Смотри, — пожал плечами генерал. — Без ступенек, конечно, не обойтись, но ты, командир полка, особо не увлекайся этими самыми ступеньками: насадишь дух иждивенчества — потом не выкорчуешь. За месяц программу одолеешь?

Бирюлин обвел глазами синее небо с тонкой пряжей перистых облаков, огромный бурливый аэродром, ракетообразные самолеты, урчащие тягачи, серые фигурки людей, суетившихся у самолетов, и глуховато промолвил:

— «Ласточек» маловато.

— Недельки через две еще столько же получишь с завода.

— Кто перегонять будет?

— Своими силами.

— Понятно, — вздохнул Бирюлин.

Генерал подозрительно покосился на него:

— Что понятно?

— Еще пару недель минусовать. На трассу ведь молодых не пошлешь.

— Выкрутишься, на то ты и командир полка, — грубовато-дружески хлопнул Барвинский его по плечу. Потом, взглянув на часы, поднялся. — Сорок минут истекло.