Александр Демченко - Серебряные крылья

Но сегодня — хватит! Пора кончать. Или — или…

Вера встретила его у калитки: в руках у нее был небольшой чемоданчик.

— Ты ко мне? — удивленно-встревоженно спросила она.

— За тобой.

— Что случилось? На тебе лица нет. Может, ушибся?

— Нет. Я прекрасно себя чувствую.

— Не похоже. Ты мрачнее тучи.

Сергей взял из ее рук чемоданчик.

— Вера, нам надо поговорить.

Она отчужденно поглядела на него.

— Да! И притом серьезно! У тебя есть время?

— Я собралась к бабушке.

— Опять к бабушке? — взорвался Сергей. — А я не пущу тебя. Поняла? К себе увезу! Навсегда! Поняла? Что с тобой? Ты не хочешь? Опять слезы! Я не выношу слез! Собирайся!

Вера отобрала у него чемоданчик.

— Сережа, пойми, я не могу…

— Но почему? Почему?

— Я не одна.

Он оторопел:

— Как не одна?..

— А ты думаешь, почему я каждую субботу езжу к бабушке? Дочь у меня там.

— Дочь?! И ты молчала? Да ты понимаешь, что я только не передумал? Эх ты!.. А как зовут?

— Наташа. Натка.

— А почему она у бабушки?

— Мама настояла. Ты, дескать, еще молода. И тебе надо устраивать свое счастье. Счастье… — горько усмехнулась она. — Вот и приходится к собственному ребенку на свидание ездить.

— Поедем за ней вместе.

Вера жестом остановила его:

— Погоди. Не торопись. Нельзя делать все сгоряча. Ты подумай.

— Где отец? — сдавленным голосом спросил Сергей.

— Его нет. Во всяком случае, для меня. Это длинная история. Когда встречались, он был хорошим парнем. А появился ребенок, он стал плохим отцом и мужем. Мы расстались. Не спрашивай больше о нем. Его нет в моем сердце.

— И все равно — едем! — решительно заявил Сергей. — Нельзя, чтобы дочь — и без матери.

Он положил руки на ее худенькие вздрагивающие плечи:

— Ну чего ты? Чего?

Рывком обернулась она, словно только и ждала этого прикосновения. Из-под черной пряди волос, упавшей на лоб, всплеснулись черные заплаканные глаза. Он почувствовал нежную, щемящую жалость к ней. И еще почувствовал, как ревность, совсем недавно бродившая в его крови, сменялась другим чувством — спокойным, светлым и радостным…

Зима точно взбесилась. Метель, круговерть который день подряд! Снегоочистители, тракторы, бульдозеры — вся наземная техника брошена на взлетно-посадочную полосу, чтобы освободить ее от снега. А он валит и валит, и порой не поймешь, где земля, где небо. Все смешалось. И не успеет пройти снегоочиститель, как за ним опять сплошное белое половодье.

Испытатели уныло поглядывали в окно, залепленное снегом: когда же это кончится?

И метель в конце концов выбилась из сил, стало тихо и безветренно. Зато туман, невесть откуда взявшийся, затянул и домик стартового командного пункта, и заводские корпуса, и летно-испытательную станцию. На стоянке сквозь серую туманную мглу едва виднелись готовые к полету машины. Стремительные в воздухе, сейчас они, обтянутые темными чехлами, походили на унылых, нахохлившихся птиц. Синоптик, коротконогий, широкоплечий мужчина, тыча карандашом в свои разрисованные карты, долго объяснял метеообстановку и наконец пообещал погоду, если, конечно, посвежеет ветерок.

— То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет, — невесело резюмировал Ступин.

Делать было нечего, и в ожидании погоды каждый занимался чем мог. Ступин сцепился в яростной схватке с Кирсановым за теннисным столом. Сергей прочно удерживал за собой славу лучшего теннисиста на летно-испытательной станции, и Ступин, считавшийся ранее местным чемпионом, теперь безрезультатно пытался взять реванш за прошлые поражения.

Бродов сидел за шахматным столиком с раскрытой книгой и что-то читал, изредка делая записи в толстой клеенчатой тетради. Порой губы его по-детски шевелились, он поднимал голову, будто стараясь запомнить что-то, и минуту-другую смотрел невидящим взглядом на сражавшихся теннисистов, ухарски вскрикивающих при каждом удачном ударе.

Неожиданно громкий взрыв хохота покрыл все. Даже увлекшиеся теннисисты и те остановились, недоуменно озираясь. Это опять Ильчук, большой знаток анекдотов, веселил своих почитателей. Рассказывали, что он однажды в компании на спор выложил пятьдесят анекдотов подряд, ни разу не повторившись.

В летный зал заглянул Крученый.

— Вадим Алексеевич, зайди-ка ко мне, — позвал он.

Бродов аккуратно заложил страницу, потянулся и направился к выходу.

Сергей опять остался победителем. Заняв картинно небрежную позу, он лениво похлопывал по ноге синей ракеткой и вопрошал, поглядывая по сторонам: