Анатолий Калинин - Лунные ночи

Доклад Еремину понравился. Если в нем и не содержалось ничего нового сравнительно с постановлением Пленума ЦК, — по-видимому, докладчик и не ставил перед собой такой задачи, — то своевременность и правильность постановления были наглядно проиллюстрированы фактами и цифрами, взятыми из жизни области. Такими цифрами и фактами Семенов располагал в изобилии, доклад продолжался без малого четыре часа. Все это время аудитория слушала терпеливо, и только к концу доклада люди несколько утомились и стали чаще поглядывать на окна, в которых солнце уже начинало менять свою дневную желтую окраску на оранжевую. В зале под потолком зажглись люстры.

И нельзя было ожидать, чтобы доклад на такую тему был скупо кратким. Докладчик не имел права ничего забыть и обойти из того, что давно наболело и было упущено в руководстве сельским хозяйством области за много лет и что теперь надлежало сделать. Неплохо, конечно, было бы к тому, что упустили и что теперь предстояло сделать, услышать и как это сделать в условиях области. Но для этого, пожалуй, понадобилось бы еще два таких доклада. И такой цели, конечно, тоже не ставил перед собой докладчик.

Еще больше, чем сам доклад, понравилось Еремину, что оратор не читал его уныло и монотонно, как дьячок, не отбывал на трибуне положенные четыре часа, а, что называется, жил и горел на трибуне. Еремин и раньше слышал выступления Семенова, но сегодня только впервые увидел и по достоинству смог оценить, сколько, оказывается, энергии у этого пятидесятилетнего человека. Даже по звуку его голоса и по жестам можно было почувствовать, как он все это принимает к сердцу. От волнения лицо у него покраснело, он часто наливал из графина в стакан воду. Когда же он, говоря о бюрократических методах руководства, привел факт о директоре МТС, который затеял переписку со своим секретарем-машинисткой, требуя, чтобы она проявляла к нему больше чуткости, все хохотали минуты три, а Семенов стоял на трибуне и смотрел в зал сердитыми глазами.

После совещания Еремин решил еще на несколько часов задержаться в городе, чтобы лично встретиться с Семеновым, сказать ему то, о чем думал все это время, и попросить помочь району в самом неотложном.

В приемной секретаря обкома было многолюдно. На стульях у стен и на большом коричневом диване секретари других райкомов ожидали очереди на прием к Семенову. «Не успеет принять», — бегло оглядев приемную, приуныл Еремин. Но помощник Семенова успокоил его:

— Обещал всех принять, ждите.

И верно, секретари райкомов задерживались за дверью кабинета не больше десяти — двадцати минут. Видимо, Семенов хотел если и не вполне подробно, но все же поговорить с каждым. Еремину пришлось ждать немногим больше часа.

Общее хорошее представление о Семенове, которое составил себе Еремин издали и главным образом по докладу, вблизи не рассеялось. Еще не старое, с твердыми чертами лицо, светлые, немного навыкате глаза. С людьми он обращался просто, и это впечатление простоты усиливалось тем, как он был одет: в обычные, не очень хорошо разглаженные брюки и в широкую куртку с четырьмя большими накладными карманами.

— Так вот какой молодец. Неверова свергнул! — смеясь, сказал он, встречая Еремина посредине комнаты, на полпути между столом и дверью.

— Его, товарищ Семенов, партконференция свергла, — сконфуженно пробормотал Еремин.

— Знаю. Матерого зубра подвалили, а?! — Невысокого роста, он снизу вверх вглядывался в лицо Еремина прощупывающими глазами. — Ничего, мы его в областную партшколу послали, подучим… Садись. Молод, молод… — Еремин не сразу мог понять, с сожалением он это говорит или в одобрение. Должно быть, в одобрение, потому что он тут же заверил: — Ничего, не робей! Поддержим. Если что нужно, обращайся прямо ко мне.

В своем кабинете он оставался таким же живым и горячим, как и на трибуне. Еремин подумал, что молодость души, очевидно, была основной чертой этого человека. Правда, он был, пожалуй, не по летам шумлив, но и это, конечно, объяснялось все той же отзывчивостью его натуры, неравнодушием к ненормальностям жизни.

— Рассказывай, рассказывай, что у тебя, — указал он Еремину на кресло. И сам сел в другое такое же кресло, стоявшее напротив.

Еремин готовился к подробному разговору с секретарем обкома, но, оглянувшись на дверь и вспомнив, что там, в приемной, сидит много других людей, у которых, конечно, тоже есть что сказать, решил лишь коротко напомнить о том, что сейчас, при составлении планов на очередной сельскохозяйственный год, могло помочь делу.