Владимир Дягилев - Вечное дерево

Несколько раз им кричали, требуя кружки. Неоднократно возникал и затихал шум в очереди. Они не слышали ничего. Лишь когда буфетчица скрипнула дверью и потребовала возврат посуды, они извинились и направились к дому.

- Подумай, Иван,-еще раз попросил Степан Степанович, протягивая руку на прощанье.-Может, что сообразишь.

* * *

Сеня Огарков делил жизнь на три разряда: мягкий, так себе, жесткий. Мягкий - когда все идет как по маслу. Так себе - ни то ни се, ни больших трудностей, ни больших радостей. Жесткий - когда все в жизни сразу не покоряется, все дается с бою, когда вот-вот, кажется, сломаешься от напряжения, как сверло от вязкого металла, и все-таки выдерживаешь, побеждаешь.

Вот такая жесткая жизнь была ему по душе.

Наверно, потому что сам он все делал по-своему, Сеня не терпел несамостоятельных людей. Он не любил малодушных, хнычущих и податливых, скисающих при первой трудности. Поэтому его и взволновал разговор у трамвайной остановки с бригадиром. То,.что тот полковник, Сеню мало трогало: он ценил людей не по прошлым заслугам, а по сегодняшнему дню, по сегодняшним делам. То, что бригадир "накололся" с этими рамами, тоже не очень расстраивало, хотя вопрос и касался всей бригады. Спор с ним также не задел его. Сеня видел, что полковник, несмотря на возраст и офицерс-кий опыт, в делах заводских-салага. Но то, что он не скис, не размяк, не успокоился и не отказался от своего, а хочет что-то придумать, преодолеть трудности,-это привлекло Сеню Огаркова. В своем бригадире он увидел те качества, что были в нем самом, и не мог. не поддержать их, как не может человек не подтянуть мотива, услышав любимую песню.

Сене пришла в голову ценная мысль, только необходимо было согласие девчонок. И он не поехал по своим делам, вернулся в общежитие, зашел в комнату девушек.

Их на месте не оказалось.

- Носятся где-то, - буркнул Сеня.

Он прошел к себе, достал из-под кровати баян и начал подбирать на слух новую песню: "Бухенвальдский набат". За игрой и не услышал, как в комнате появились девушки-Галка, Нюся и Нелька; лишь когда они засмеялись, вздрогнул, обернулся.

- А мы постучали, - оправдалась Галка.

- А он, как тетерев, кроме себя, никого не слышит, - засмеялась Нюся.

К удивлению девушек, Сеня не свел, как обычно, брови и не сказал: "Вы можете не мешать хотя бы?", а быстренько поднялся, поставил баян на стол и произнес вполголоса:

- Девчонки, я вас искал.

- Мы потому и пришли. Нам комендантша сказала.

- Дело есть... Полковника встретил. Мучается. Все из-за этих рам. Помочь бы ему надо.

Девушки почти одновременно пожали плечами.

- Он - не подумайте - не скис. Я сначала тоже думал... А он, оказывается... молодчага. Думает, ищет...

Девушки слушали.

- У меня план есть. - Сеня поманил их, чтобы подошли поближе, словно кто-то посторонний мог подслушать разговор.-Давайте завтра придем на час раньше. Сделаем этих рам штук по десять. А за пять минут до работы скроемся.

- А он? - спросила Галка.

- Он теперь вовремя приходить будет.

- А куда готовые рамы денем?

Нюся вновь засмеялась, хотя ничего смешного в ее вопросе не было.

Сеня при разговоре о нею так хмурился, что это всегда смешило девушку,

- Это я беру на себя, -сохраняя серьезность, объяснил Сеня. - Ну, как?

Девушки схватились за руки, образовали вокруг него хоровод и запели:

Как для нашего для Сени Мы что хочешь совершим.

Он попробовал рассердиться, но не выдержал и улыбнулся, как улыбаются детям, на которых нельзя сердиться. Хотя все они были примерно одного возраста, Сеня почему-то считал себя старше девушек и был к ним снисходителен.

- Ну, ладно, ладно, - произнес он басовито и свел свои знаменитые брови на переносье.-Вам бы только хаханьки.

- Сенечка, поиграй. Ну, Сенечка.

Он отказывался для приличия, а потом согласился, потому что любил, когда людям бывало весело от его игры.

* * *

Как и предполагал Куницын, Песляк остался им недоволен, И никакие объяснения причин неявки Стрелкова, никакие советы работникам радио повременить, никакие ссылки на новую должность полковника в отставке, б которой он еще не освоился, - ничего не помогло.

- М-да, - хмуро промычал Песляк. - Вот так... Ты свободен.

А уж Куницын по опыту знал: если начальство сразу не выговаривает-хорошего не жди, все время на страже будь, как будто идешь по минному полю.

Когда в конце рабочего дня Песляк вновь вызвал его к себе, Куницын даже обрадовался: "Слава тебе! Сейчас взорвется!"

Но Песляк не взорвался, указал на кресло.