Юрий Теплов - Второй вариант

На отгороженной боевыми машинами площадке стоял выносной стол, над которым была подвешена переноска. На столе расстелена карта, и над ней склонились новый комбат майор Сергей Гузачев и начальник штаба капитан Адам Аушев, родной брат Руслана. Увидев своего заместителя по политчасти, Гузачев спросил:

— Как там у бойцов настроение, Рахиль Шахбалович?

— Хорошее настроение, командир, — ответил Гасанов.

Командиры рот и взводов собрались все сразу. От родной роты Гасанова, где он до недавнего времени был заместителем командира по политчасти, прибыл прапорщик Сорокопуд. Высокий, голубоглазый, с пышными пшеничными усами, он больше походил на дядьку-наставника, чем на строгого старшину или боевого командира. Солдаты называли его за глаза «дядя Леша», выказывая этим какую-то особую признательность, и, наверное, не за ежедневные старшинские заботы, а за что-то большее, за то, что не поддается бумажному учету и уставным формулировкам.

Докладывали коротко и по-деловому: о расстановке людей, проверке вооружения, наличии боеприпасов и сухого пайка. А неразговорчивый капитан Виктор Ревнев обошелся всего одной фразой:

— Рота в готовности.

Гузачев сжато и лаконично отдал боевой приказ, еще раз напомнил о свето- и звукомаскировке. Потом вдруг сказал совсем не по-командирски:

— Всем свободным от службы — спать. По часу на каждый глаз...

Гасанов подумал, что все равно вряд ли кто уснет. В такие ночи обычно не спится. И еще отметил немногословие комбата. Говорунов в боевой обстановке не любят. Майор Аушев тоже не любил долгих разговоров и пустых слов.

— Пойдете со своей, — сказал ему Гузачев. — Я — с первой. Начштаба — на КП.

И это было правильно: солдат бывшей своей роты Гасанов знал наперечет. Ему и по долгу службы, по обязанности политработника, положено было знать людей, их настроение, нужды. А уж тут, в Афганистане, все солдатские радости и печали на виду. Гасанову было известно даже о том, кто от кого ждет писем и кто о чем думает сейчас, в эту настороженную тихую ночь.

Его рота располагалась рядом с командным пунктом батальона. Хотя и поступила команда спать, однако народ тихо колготился, пристроившись на ночлег кто где. Тоненький и стройный, как лозинка, Хайдарчик — рядовой Хайдаров, притулясь к башне БМП, бормотал что-то, записывал в тетрадку. Гасанов был одним из первых слушателей его стихов, сначала на таджикском языке, и тут же, в его же переводе, на русском. Хайдарчик писал о походах, о белых памирских снегах и черных глазах любимой девушки...

В ближайшем к БМП окопе устроился снайпер рядовой Бахром Салихов, маленький, жилистый и до предела отчаянный. В соседнем окопе сидел у пулемета неразговорчивый и скромный Николай Зайцев. В свободное время он подолгу писал кому-то письма, но не отправлял их, а складывал в вещмешок. И только когда в роту приходила почта, тоскливо и безнадежно взглядывал на почтальона...

Обходил Гасанов позиции роты, заговаривал с людьми и размышлял о том, что служба в Афганистане и есть проверка на крепость. Как бы ни выглядели внешне молодые люди, какой бы характер ни имели, экстремальные обстоятельства обнажают их человеческую суть.

Сегодня днем Гасанов вручил экипажу БМП во главе с сержантом Александром Поповым Вымпел имени сержанта Сергея Шашева, который служил в их батальоне полтора года назад и вошел в историю части как один из ее героев.

Их было трое разведчиков, вынужденных принять неравный бой. Сержант Шашев был ранен и понимал, что всем оторваться от противника не удастся, а сведения о нем в штабе были нужны позарез. И он отдал свое последнее распоряжение:

— Уходите через зеленую зону. Я прикрою.

Кончились патроны, кончились гранаты. Осталась одна-единственная, которую он берег для себя. И когда с торжествующим воем душманы кинулись к раненому русскому бойцу, раздался взрыв...

«Шашеву было столько лет, сколько и сержанту Попову», — подумал политработник, вручая вымпел. Видно, не нашлось фотокарточки Шашева в солдатской форме, не до фотографирования было в сумятице боев. А родные прислали — в пиджачке и в белой рубашке. Таким и изобразил Шашева на вымпеле художник.

...Гасанов услышал неторопливый говор сержанта Попова, сетовавшего кому-то на медлительность и ненадежность полевой почты. Откинув на БМП водоотражатель, он устроил постель из шинели и вещмешка. Сидел на ней, тихо беседуя с прапорщиком Сорокопудом.

Увидев заместителя командира батальона по политчасти, Сорокопуд шагнул к нему, по-уставному приложил руку к головному убору, собираясь официально доложить, чем занимается рота. Гасанов остановил его, и тот пошел рядом с капитаном в сторону, где расположился взвод обеспечения под командованием прапорщика Юрия Антипова, прижимистого, как все снабженцы, и щедрого одновременно.